Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Дороги скорби - Павел Серяков

Дороги скорби - Павел Серяков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 103
Перейти на страницу:

Сыновья и остатки дружины Кнуда были казнены на рассвете под мерещившийся им вой ветров Седого моря. Сердца кальтехауэров были сокрушены увиденным — гибелью Великого Змея.

— Боги отвернулись от нас, — изрек в тот предрассветный час Олаф Великий Кормчий. Каждый завидовал уделу своего ярла.

Болдр Медведь Березовой Рощи бился яростно, и предкам в тот час было не стыдно за него. Вступив в схватку со златоградскими ополченцами, он не чувствовал, как тело исшивают стрелы. В тот час победа кальтэхауэров была очевидна для всех, и Болдр обратил свой взор к холму, на котором неистовствовал их полководец — Великий Змей Исенмара. Именно тогда по испещренным морщинами щекам Болдра градом покатились слезы. Медведь Березовой Рощи никогда не бросал поле брани, никогда не прощал себе слез и никогда не рассказывал внукам о постигшем его позоре. Увидев ангела Гриммштайна, возвышающегося над трупом Великого Змея, Болдр велел своим дружинам отступать к Стенающим берегам. Раны, полученные во время сечи, не причинили Медведю вреда, но случившееся раз и навсегда отравило его сердце и душу.

«Мы были сильнее их, нас было больше, чем их, но их боги оказались сильнее наших. Великие воины бежали к кораблям, позорно поджав хвосты, но значительно большее число храбрецов не смогло принять поражения и было заманено в сердце земель врага, и увидеть родные берега сумели лишь единицы. Мы пришли в разрозненный междоусобицами край и тем самым объединили врага против себя. Мы пришли в край, на который скалили зубы соседи, что за годы войны стали тому краю побратимами. Они стали сильны, могучи и страшны. Великая армия кальтехауэров стала той иглой, что сшила лоскутное одеяло Гриммштайна в единое полотно, и в том была наша ошибка, наш рок, которого мы не смогли избежать. Все, что нам остается, — приять свой позор и извлечь из него урок», — слова скальда Фолки Медового Языка. Впервые в жизни Фолки не смог подобрать слов для песни.

Героев той войны знают поименно, ежели речь идет о представителях известных родов и фамилий, разумеется. Певцы и трубадуры воспевают героев битвы на Алой Равнине, ибо сеча та стала решающей, в Златограде и по сей день высится каменное изваяние ангела, а свидетели его явления не устанут пересказывать события того дня. Осознаю, что не имею никакого морального права осуждать как участников, так и хроникеров той войны, но считаю своим долгом поведать о людях, сделавших эту победу возможной. О людях, проливших за Гриммштайн кровь и канувших в пучину забвения.

Ополчение Ключецких земель

Я услышал о том ополчении от человека, имени котого, увы, уже не могу вспомнить. Войско в два десятка мужчин шло на войну, не прячась от нее и не уклоняясь от оной. Обедневший рыцарь Хорс вел за собой крестьян, вооруженных мотыгами, цепами и вилами. По слухам, на все войско было куплено три алебарды и два десятка кольчуг. Их прозвали оравой беспризорников, и мало кто знал, что воевода Хорс ради этого приобретения продал имение и большую часть полученных от отца земель. Справедливости ради замечу, Хорс не был сыном Гриммштайна, а являл собой пример достойного уроженца королевства Миглард. Он был хороший человек и любил своих крестьян. Истории не интересны такие люди, как Хорс из рода Филиппа Ткача. История забудет знамена о трех васильках на белом поле, о людях, что участвовали в чужой войне по зову сердца, но не долга.

Во время битвы на Алой равнине часть войска кальтехауэров под предводительством ярла Вальгарда высадилась севернее с целью нанести сокрушительный удар в гриммштайнский арьергард. Вальгард вел своих людей через Безымянное ущелье и там попал в засаду Миглардского ополчения. За ярлом шла страшная дружина язычников. Сотня матерых, сытых и подготовленных бойцов, способных переломить ход любой битвы. Два десятка верных сынов Гриммштайна приняли смерть, но выиграли время для нашего короля и нашей страны.

Честь им и вечная слава.

Чурбан

Его настоящее имя не интересовало никого, его жизнь волновала всех еще меньше. Он был туг на голову и трусоват. Крестьянский сын, попавший в гнездовское ополчение третьей волны.

Тщедушное животное, осел, баран, чурбан, гнездовский выродок — так его называли во время стоянок. Он не ропща принимал оскорбления и относился к ним, как к должному, но однажды во время боя у Стенающих берегов в мой госпиталь ввалился двоюродный брат короля — Йенс Лучезарный, известный своей напыщенностью и высокомерием, любимец женщин и большой любитель позолоченных доспехов. В тот час я не смог признать в пришельце Йенса, ибо его панцирь был смят, а под забралом можно было различить лишь кровавое месиво. Война сумела погасить огонь, живший в его голубых глазах. Лучезарный расталкивал раненых и, бесцеремонно рыча на моих подчиненных, протискивался в центр шатра, туда, где я проигрывал неравный бой со смертью, туда, где истекал кровью ландскнехт, одетый в цвета Братска.

— Быстрее! — рычал мне Йенс, и я в очередной раз убедился в прописной истине — аристократия ценит свои жизни выше прочих. Я просил Йенса ждать, ибо не мог оставить своего подопечного истекать кровью на хирургическом столе, решив, что раз уж Лучезарный держится на своих двоих, то и подождать ему будет по силам.

— Дубина, это приказ! — ревел Йенс и, скинув со стола бьющегося в предсмертной агонии человека, прокричал: — Вносите!

Оруженосцы Лучезарного внесли в шатер нечто отдаленно напоминающее молодого, но рослого парня, и лишь по цветам накидки я понял — на моем столе гнездовский пехотинец.

— Срезай с него одежду! — обратился я к Йенсу, дав понять, что в полевом госпитале приказы отдаю я. Йенс Лучезарный понимал это и повиновался. Он послушно извлек из-за пояса нож и принялся срезать окровавленные лохмотья с изуродованного простолюдина. Рука пациента более не годилась ни на что, грудь насквозь прошил сразу добрый десяток стрел, но извлекать их я спешить не стал. Череп несчастного был проломлен. «Мясо, выходящее из мясорубки, и то целей», — подумал тогда я и до сих пор корю себя за эту мысль.

— Спаси его, слышишь! — голос Йенса срывался на крик, заглушая стоны раненых. — Спаси его, слышишь! Сука! Я озолочу тебя!

Парень едва ли слышал нас, но не отрываясь смотрел на меня, и по его взгляду я понял — умирать несчастный был не намерен. Он цеплялся за жизнь, и хватка его была крепка.

Я принялся за работу. Позднее Йенс рассказал мне следующее: «Кальтехауэров больше, чем мы рассчитывали. У них великая армия. Они с легкостью разбили наше боевое построение и вытеснили к ручью. Я потерял большую часть бойцов и уже не рассчитывал выйти живым. На моих глазах погибал цвет златоградской аристократии, и мы были бессильны что-либо предпринять. Нас отбросили почти к королевской ставке, пройди они через нас — война бы закончилась здесь. Так бы и было, но в этом аду я увидел пехотинца, которого здесь не должно было быть. Он либо бежал от битвы, либо гнездовской пехоты больше не существовало. Не знаю. Мне известно лишь то, что враг смог обратить нас в бегство. Нас, рыцарей! И тут этот парень указал на дальний холм, туда, где еще бились Трефы и Секари. Он увидел там что-то и, вырвав штандарт из рук нашего павшего хорунжего, ринулся на врага. Один, представляешь? Без оружия, лишь со штандартом. Он остановил обращенное в панику войско, и чудом мы сумели отбить атаку кальтехауэров».

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 103
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?