Князь Александр Невский - Ирина Александровна Измайлова

дали врагу захватить нашу землю и город Псков. У нас у всех – общие враги и общие беды, а мы никак не научимся жить в ладу между собой. Грызёмся в усобицах, делим уделы, не можем смирить своей гордыни!

– Прости нас, княже! – раздался из толпы покаянный вопль.

– Княже, прости наше неразумие! – подхватил другой голос.

Толпа вновь зашумела, и вновь Александру пришлось её перекричать:

– О, неразумные псковичи! Если забудете обо всем этом и до правнуков моих, то вы уподобитесь жидам, которых Господь напитал в пустыне манною и жареными перепелами и которые обо всем этом забыли, как забыли все благодеяния Бога своего, освободившего их через Моисея из египетской неволи. Вот что я вам скажу: если кто-нибудь из самых дальних потомков рода моего приедет к вам или в печали жить у вас во Пскове, а вы не примете и не почтите его – будь вам имя «вторые жиды»! Поняли ли вы меня? Хотел бы, чтобы поняли, не то беды от вас никогда не отвратятся![30]

Сказав это, князь медленно спустился с паперти. Люди, теперь молчавшие, расступились перед ним.

ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЛОГА

Глава 4

Последнее укрощение

Крупный вороной конь, фыркая и брызжа пеной, взвился на дыбы.

Он бил в воздухе неподкованными копытами, гневно ржал, то яростно мотая головой, то несколько раз подряд вскидывая задом, то принимаясь вертеться вокруг себя, при этом издавая злобный визг.

Потом он сорвался с места, понесся куда-то, не выбирая направления, по прямой. Но тотчас метнулся в сторону, когда длинный бич взлетел и щёлкнул прямо перед ним по сухим корням.

Конь носился по поляне и небольшой роще, легко уходя от бросков аркана, которым пытался захлестнуть его шею татарин-подросток лет тринадцати-четырнадцати. Второй, года на два младше, бегал за жеребцом, размахивая и щёлкая бичом, пытаясь направить взбудораженное животное в нужную сторону, ближе к взлетающей в очередной раз петле аркана. Конь снова и снова вскидывался на дыбы, когда же мальчики пытались его обойти, начинал бешено бить задом, едва не сшибая подростков копытами.

Эту сцену наблюдали князь Александр и его дружинники. Они остановились на краю поляны и стоят, держа в поводу своих коней.

С утра князю стало лучше.

Ночлег путники устроили в рощице, чуть в стороне от реки, не ища никакого крова – ни снега, ни дождя не было, почти пропал и ветер, поэтому дружинники просто установили шатры и развели костры. Ночь прошла спокойно, и Александр поутру вышел на свежий воздух, не испытывая никакого недомогания, выспавшийся, как будто успокоенный.

Теперь он с усмешкой следил за беготнёй юных татарчат и за непокорным конём.

– Необъезженный! – проговорил стоявший рядом с Александром дружинник Митрофан. – Из табуна сбежал, что ли?..

Другой дружинник рассмеялся:

– Гляди, князь, гляди: татарчата стараются, стараются, а ему хоть бы что!

Александр тоже усмехнулся:

– Так коли они его боятся? Он же это чувствует, вот и не даётся…

Старший из подростков в очередной раз метнул аркан, и вновь жеребец ушёл из-под петли. На этот раз он не устремился прочь, но яростно кинулся в сторону «обидчика». Мальчик шарахнулся и, оступившись, упал в грязь. Князь и дружинники рассмеялись.

Мальчик не без труда встал, обернулся, увидел Александра. И вдруг, немного поколебавшись, направился к нему. Подойдя, попытался отереть ладонью грязь с мокрого от дождя и от пота лица. Потом поклонился:

– Ты – русский хан Искендер?

Александр сверху вниз испытующе посмотрел на мальчика. Ответил по-татарски:

– Я не хан, я – князь. Да, меня зовут Александром. А ты кто?

– Меня зовут Наиль. А это, – подросток кивнул на второго мальчика, – мой брат Акмаль. Мы – табунщики в табуне Меджид-бея. Сегодня сын бея хотел объездить нашего лучшего жеребца, но тот его сбросил и сбежал из табуна. Если мы его не поймаем и не вернём, бей накажет нас кнутами, а нашему отцу не простит долга… Говорят, что тебя все боятся и все слушаются. Прикажи коню, чтоб дал надеть на себя аркан. Прикажи! Что тебе стоит? Остальное мы уже сами сделаем…

Александр перестал смеяться, серьёзно взглянул на Наиля и подошедшего следом Акмаля.

– Все слушаются только Аллаха. А я – просто человек. Чтобы укротить дикого коня, этого довольно. Ну-ка, дай сюда аркан.

Мальчик протянул свёрнутую кольцами верёвку. Князь накинул аркан себе на руку и с видимой неспешностью пошёл наперерез жеребцу.

Дружинники невольно подались вперёд. Некоторые с тревогой следили за Александром. Тот так же, словно нарочно не торопясь, занёс над головой аркан, принялся раскручивать. И затем одним точным резким движением метнул. Тёмная спираль, стремительно разворачиваясь, упала прямо на голову коня и, скользнув, затянулась на его шее. Конь пронзительно и яростно заржал, вскинул копыта.

Натянув аркан, князь Александр Ярославич одним махом вскочил на спину вороного коня. Тот пытался прянуть на дыбы, но железная рука, стягивая петлю, усмирила буйство жеребца. Тот, однако, не желал усмиряться сразу – принялся бить задом, бешено закрутился на месте, попытался, извернувшись, укусить всадника. Безуспешно! Князь сидел, точно приросший к взмыленной спине скакуна.

Мальчики-татарчата испуганно следили за поединком.

Наконец усмирённый конь замер неподвижно.

Александр соскочил на землю, за аркан подвёл жеребца к Наилю, сказал вновь по-татарски:

– Держи. Сам узду ему вдень, тогда он уж точно тебя слушаться будет. Бею своему скажешь, что пришлось укротить – не то не удалось бы вернуть.

Мальчик снизу вверх смотрел на князя с ошеломлённым восхищением.

– Спасибо тебе, великий Искендер! Правду говорят у нас: ты с кем угодно справиться можешь!

Князь улыбался:

– Это не самое трудное. Бояться не надо. Я своего первого коня укротил, когда младше тебя был.

Покуда обрадованные татарчата уводили пленённого беглеца, Митрофан подвёл князю его коня:

– Ну, ты напугал нас, княже! Надо ж было такого беса четвероногого отыскать!

Но Александр продолжал смеяться:

– Тот первый жеребец, коего я когда-то объездил, такой же был. А потом носил меня пятнадцать лет, верой-правдой служил. Не подвёл ни разу. Слышь, Митрофанко: у меня, кажись, вся хворь сошла!

Дружинник перекрестился:

– Ну и слава Богу, княже!

Но Александр, садясь в седло, нахмурися:

– Слава Богу, это само собой! Я вот мыслю: не напрасно ли Сава с Эрихом в Орду-то поскакали? Опасно ж это… Выходит, струсил я да друзей верных почём зря отправил к псам лютым? Э-э-э-х!

Другой дружинник, постарше, возразил:

– Не ты отправил, Александр Ярославич, – сами они отправились. И даст Бог, живы будут. Друг-то твой, немец этот, небось знает, что