Стать смыслом его жизни - Ирина Грин

Молодой Васильченко выступил вперед, аккуратно взял девочку за руку, продемонстрировав таким образом солидарность с ревущей подругой. Но Лиза никак не могла успокоиться.

Вера подняла девочку с пола, усадила на диван, сама села напротив.

— Лиза, выкладывай, что случилось.

— А вы правда не отдадите меня в интернат? Я буду слушаться, честное слово! Помогать вам во всем! И придумывать больше не буду! Я уже давно не придумывала, просто Ромке нравится. Он мне сам сказал. Правда, Ромка?

Тот усиленно затряс кудрявой головой.

— Да что придумывать?

Девочка молча протянула Вере книгу.

«Занимательная математика для детей». Никакого дракончика и его друзей в книге не было.

— Ты сама все это сочинила?

Успокоившаяся было Лиза снова зарыдала, а Вера вспомнила слова ее матери: «Вы слышали, ЧТО она читает?» Занимательную сказку с продолжениями, придуманную ребенком, сочли признаком психической неполноценности, умственной отсталости! Вера не могла поверить.

— Вот что! — сурово сказала она. — Я считаю, что ты поступаешь неправильно.

Девочка шмыгнула носом, опустила голову и замерла в ожидании приговора.

— Сказка твоя очень интересная, — продолжала Вера, — а ты не хочешь, чтобы ее узнали все. Завтра ты мне расскажешь, а мы все это запишем, чтобы другие дети тоже могли читать. Хорошо?

Девочка посмотрела на нее с недоверием.

— А разве вы не будете меня ругать?

— Да за что же? — удивилась Вера и вспомнила фразу, недавно вычитанную в пьесе драматурга Андрея Церса: «Интересно, поддается ли лечению такая неприличная болезнь, как талант?»

Похоже, здесь был именно этот случай.

Однажды осенним вечером Вера с детьми сидела в гостиной и писала реферат по общей психологии — приближалась сессия.

Скрипнула дверь, вошел Олег и сел рядом.

— Привет, как дела?

— Нормально, вот заканчиваю реферат.

— Я тут подумал, давай махнем куда-нибудь все вместе на Новый год!

— До Нового года еще так далеко!

— Если ехать за границу, надо уже сейчас начинать оформлять документы.

— Не обязательно же за границу.

— Я думаю, детям будет интересно. Куда-нибудь к теплому морю. А хочешь — в Германию, к твоему другу-художнику?

— К другу надо ехать в апреле, — мечтательно вздохнула Вера.

— Почему?

— У него персональная выставка. Он очень хочет, чтобы я приехала.

— В апреле? Так это же здорово! Весна! Красота! Баварские замки! Пиво!

— Особенно пиво! — Вера пиво не любила.

— Все, решено, поедем в Германию! Завтра же скажу юристу, чтобы оформлял документы! Как думаешь, Володя сможет поехать?

— Какой Володя?

— Петров, какой еще? Ты что, забыла, что я хочу забрать его из больницы сюда?

Они не возвращались к этому вопросу, и Вера думала, что Олег давно забыл о маленьком самоубийце.

— Я не знаю — как врач скажет.

— На всякий случай оформим документы и на него.

— Олег… — Вера не могла найти слов.

Он хотел что-то сказать, и тут раздался странный звук.

Вера повернулась к играющим детям. Лиза, как всегда, что-то тихо рассказывала, а Ромка… Сомнений не было. Запрокинув голову, он смеялся. И пусть этот смех был больше похож на смесь бульканья кипящего чайника и скрежета старого будильника, для Веры он звучал лучше скрипки Страдивари в руках выдающегося музыканта!

Лицо Олега окаменело. Ничего не говоря, он встал и вышел из комнаты. Вера побежала за ним следом.

Хлопнула входная дверь.

«Куда он?» — пронеслось в голове. Выйдя на улицу, Вера увидела, что Олег стоит возле дома, жадно вдыхая холодный, смешанный с дождем осенний воздух.

Она подошла поближе. На лице Олега блестели капли.

— Если бы не дождь, можно было бы подумать, что вы плачете.

— Нет, это дождь, — сказал он, вытирая лицо рукавом. — Просто осенний дождь. А знаешь, Вера, выходи за меня замуж.

— Давайте лучше поедем в Германию, — ответила она, немного помолчав.

Засыпая, Вера думала: «Катька, где же ты?»

Жизнь Кати коренным образом изменилась. В коллективе «Ники» она обрела то, чего ей давно не хватало, — ощущение собственной нужности и полезности. По утрам она ходила в институт, а сразу после занятий бежала в маленький офис.

После того как главный бухгалтер Дмитрия Донского взяла над ней шефство, страх перед работой пропал. Основной задачей стала поддержка в рабочем состоянии «мозгов» «Ники» — Маши, Паши и Никиты, а также Александра, взявшего на себя «самую неблагодарную», как он выразился, часть проекта — работу в офисе заказчика.

Иногда после этой «работы» он возвращался под утро, но дело есть дело. Тем более что она сама пожелала стать женой миллионера, а в том, что Александр когда-нибудь станет миллионером, она ни секунды не сомневалась. Конечно, иногда в душу закрадывались сомнения, но иного рода: на самом ли деле эта жизнь — именно то, о чем она мечтала? Но Катя не позволяла себе надолго задумываться. Захотела — получила. Когда сомнения становились уж слишком сильными, она доставала детский рисунок, который прятала у себя под подушкой, долго всматривалась в него, и неприятные мысли отступали.

В фирме уже знали, что по окончании проекта они с Александром поженятся, палец Кати украшал тоненький ободок с бриллиантовой звездочкой. Кате очень хотелось встретиться с Верой — поделиться новостями, узнать, как поживает сестра. Но каждый раз, звоня домой, она слышала голос мамы и поспешно бросала трубку.

Однажды Катя не выдержала, сорвалась со второй пары и поехала в больницу. Стоял ноябрь, моросил мелкий дождик, детский комплекс казался огромной нахохлившейся птицей.

В холле по-прежнему было сумрачно. Ей открыла все та же полная медсестра.

— Вы что, объявление не читаете? — завела она привычную песню и тут же осеклась. — Вы же сестра доктора Дружининой?

— Да, можно к ней?

— А вы разве не знаете? Она здесь больше не работает.

— Как не работает? Давно? — опешила Катя.

— Давно, с конца августа.

— А что случилось?

— А это вы у нее спросите, сестра! — сказала женщина, вложив в последнее слово столько презрения, что Катя почувствовала себя облитой им с головы до ног.

— Сестра, — с вызовом сказала она захлопнувшейся двери.

Выйдя на улицу, Катя попыталась позвонить домой, но там никто не брал трубку. И она понеслась туда, где не была уже очень давно, — в больницу, где когда-то работал отец и до сих пор трудилась мать.