Стать смыслом его жизни - Ирина Грин

— Мам, не надо, успокойся! — голос Петровой был тусклым, надломленным, как и вся она.

— Галя, как же так? Что теперь с нами будет? Володенька в больнице, денег нет!

— Успокойся, мама, я ту квартиру приведу в порядок, будешь сдавать…

— Будешь? Тебя что — не насовсем выпустили? — простонала Наталья Леонидовна.

— Хватит, я хочу помыться, — резко оборвала причитания матери Петрова.

Вера не осуждала ее, она понимала, что за резкостью женщины скрывается страх за судьбу сына и матери. Будучи не в силах смотреть в глаза этому страху, Галина пыталась отгородиться грубостью.

— Верочка! — не дождавшись ответа от дочери, мать набросилась на Веру. — Как же мы теперь? Галю что — опять заберут?

— Ее на время отпустили, а потом — как суд решит.

— Может, квартиру продать, заплатить кому надо? Чтобы меньше срок дали? Ты поспрашивай!

— Хорошо, я все узнаю, а насчет квартиры, мне кажется, Галина Алексеевна правильно говорит. Володя вырастет — будет у него свой дом, а пока можно квартирантов пускать.

— А Володечку на что лечить? Это же какие деньжищи нужны, чтобы дите на ноги поставить!

Вера молчала, не зная, как успокоить женщину. Бабушка поняла ее молчание по-своему.

— Вера! Ты считаешь, он ходить не будет?

— Сейчас медицина так сильно шагнула вперед, всегда нужно надеяться на лучшее.

В больницу Вера с Галиной Алексеевной приехали к вечеру. В коридоре пахло кашей, и Вере на мгновение стало грустно из-за того, что она пришла сюда уже не как сотрудник, а как посетитель. Но только на мгновение, потому что в следующую минуту она увидела глаза Вовки Петрова — в них было столько радости, что маленькая палата наполнилась ею до краев.

— Мама! — прошептал он. — Мамочка.

— Тише! Тебе нельзя разговаривать, — сказала Вера.

В глазах у женщины стояли слезы. Вера и сама почувствовала, что вот-вот заплачет — она последний раз плакала на похоронах отца и считала слезы проявлением слабости, но сейчас понимала, что еще немного — и внутри у нее сломается сдерживающий барьер. Чтобы не поддаваться соблазну, Вера вышла в коридор.

С этого момента в состоянии мальчика наметилась положительная динамика.

Словами «положительная динамика» можно было охарактеризовать жизнь всех обитателей Доброго дома.

Олег заключил очень выгодный контракт и теперь целыми днями пропадал на работе. Несмотря на занятость, он успевал быть в курсе всех дел, а также помог организовать на площадке возле дома огромные клумбы.

Лиза с помощью Кристины готовилась к началу учебного года — решено было с первого сентября отправить девочку в обыкновенную школу.

Вера возила Ромку к логопеду, делала с ним специальную гимнастику. Почти каждый день вся компания ездила к Вовке — Вера заметила, как радостно у него загораются глаза при виде гостей, и в особенности Лизы. С помощью Антона Семеновича мальчика удалось устроить в отдельную палату, и многочисленные гости не мешали другим больным. Мать почти неотлучно находилась с сыном.

По вечерам обитатели Дома собирались в гостиной. Лиза притащила из своей комнаты многочисленных зайцев и медведей, накупленных Олегом, повсюду громоздились стопки книг. Зал утратил свой заснеженный вид, казалось, атмосфера в нем стала другой — доброй и открытой.

Хотя у некоторых обитателей дома появились тайны.

Первая — у Кристины. С некоторых пор она стала исчезать по вечерам, а утром сияла смущенной улыбкой. Не надо было обладать детективными способностями Шерлока Холмса, чтобы догадаться о чувствах, вспыхнувших между учительницей и Виталием, жизнерадостным таксистом, который, впрочем, был уже больше личным шофером обитателей Доброго дома и пускался в свободное плавание очень редко, исключительно «в свое удовольствие», как он выражался.

Вторая тайна, которую заметила только Вера, касалась странного поведения Лизы. Она по-прежнему с удовольствием читала книги своему молчаливому и безотказному слушателю. Но если в больнице девочка преимущественно выбирала бесконечную историю про маленького дракончика, то сейчас добродушный ящер был забыт. Однажды Вера увидела, как Ромка долго копался в большой стопке книг, потом вытащил оттуда именно эту — некогда горячо любимую девочкой. Лиза бросила взгляд на Веру, вовремя успевшую сделать вид, будто она ничего не видит, и стала уговаривать Ромку:

— Это не интересная сказка. Давай я тебе лучше вот эту почитаю. А еще лучше пойдем, посмотрим на цветочки — вдруг они проросли!

Это был дипломатический ход. Что-что, а цветы являлись Ромкиной страстью. Через несколько минут звонкий голос Лизы доносился уже со двора.

Вечером Вера сидела в гостиной с ноутбуком, подаренным Олегом, и сочиняла письмо Арсению. Тот писал очень часто и почти каждый раз интересовался, сможет ли она побывать на его выставке. Сеня даже написал, что если какие-то Верины дела мешают приехать именно в эти дни, он готов отложить радостное событие на более удобное время.

И тут краем глаза Вера увидела, что Ромка вытащил откуда-то книгу о дракончике. Лиза попыталась уговорить его послушать что-нибудь другое, но нахмурившееся лицо мальчика дало понять, что торг неуместен. Вздохнув, Лиза открыла книгу и стала читать. Сначала тихо, без выражения, потом все больше воодушевляясь. Дракончик в сказке был уже не одинок — у него появились друзья. Отложив ноутбук, Вера прислушивалась к истории, потом подошла и села на пол рядом с читающей девочкой.

Лиза захлопнула книгу и уставилась на Веру глазами, полными страха.

— Лиза, что с тобой, девочка?

Но та, казалось, не владела собой. Лиза прижала книгу к груди, из глаз у нее покатились слезы. Ничего не понимающий Ромка вскочил, готовый в любой момент броситься на защиту подруги.

— Ну не надо плакать, посмотри, сейчас и Ромка заплачет! Я так могу утонуть в ваших слезах. Ты же не хочешь, чтобы я утонула? — спросила Вера.

Лиза покачала головой, размазывая слезы по щекам.

— Я больше не буду, — прошептала она, — не отдавайте меня в интернат.

— Что ты выдумала? Зачем же я тебя отдам?

Но девочка была безутешна. Она рыдала, не выпуская из рук книгу.

Вера растерялась.

— Сбегай на кухню за водой, — сказала она Ромке.

Тот не заставил просить себя дважды. Через минуту он вернулся с полным стаканом воды, следом бежала запыхавшаяся Аида Степановна.

— Спрашивается: шо за хипиш? Кому воды холодной с ледом? — спросила она, переводя дух.

— Лиза решила, что я собираюсь отдать ее в интернат.

— С когда живу, не матрала большего идиётства! И шо, будете-таки отдавать? Я вас умоляю, с интернатом выйдет один только цурес, отдайте лучше мне этого ребенка! Золотце, пойдем со мной, тетя Аида сделает тебе фирменные котлетки, чтобы уже вы все мине были здоровы!