Княжна для викинга - Анна Лакманова

Умилу разрывали заботы Дорестадта. Если жалобы и просьбы от населения обычно рассматривал Арви, то ей выпадало решать более важные задачи. Как раз сейчас княгиня дочитывала письмо от императора, как вдруг на пороге возникла молодая жена Синеуса.

Свадьбу сыграли несколько недель назад. Однако, невзирая на это, принцессу редко кто видел. Она будто и не жила здесь. По большей части времени прячась в своих покоях, она скрывалась от людей. Умила была расположена к незаметной невестке. Причины на то имелись. И самая основанная из них – происхождение Ефанды. Союз с ее родственниками – урмандскими королями – был необходим Дорестадту. Кроме того, ее брат привел с собой большую дружину, которая самозабвенно стерегла чужой город. В условиях нескончаемых усобиц лишняя сила не помешает. Что до личных качеств Ефанды – она обладала самым важным – сдержанностью. Некоторые же, впрочем, считали принцессу высокомерной. Ее бледное лицо почти всегда выражало безразличие. Казалось, что ей неведомы страхи и тревоги, ровно как и радости с надеждами. Возможно, дело было в том, что ее воспитали истинной принцессой, которая хранила при себе все переживания, какими бы бурными они ни были. А возможно, она просто была таковой: равнодушной и замкнутой. Понять ее натуру так легко было нельзя. Но это все Умиле нравилось куда больше, чем злоречие и властолюбие Вольны, от которой не удалось даже избавиться без последствий. Так что в целом Умила была довольна женой младшего сына. И потому, увидев невестку на пороге, она дружелюбным жестом пригласила ту войти.

Ефанда, словно гордый лебедь, вплыла в покои. И все же, несмотря на присущую ей непроницаемость, было видно, что в ее глазах таится печаль, приметная лишь тогда, когда она подымает светлые ресницы.

– Дитя мое, что с тобой? – Умила внимательно обозревала бесцветную грустную принцессу. Не то что б Умила славилась заботой. Скорее, это был лишь праздный интерес и вежливое участие к пока еще значимой персоне. Да и потом, любопытно же, все ли у дочери Кетиля складывается в новом доме.

– Матушка, я пришла говорить…– Ефанда была почтительна, но все-таки холодна. Она даже не могла заставить себя улыбнуться. Бескровные кисти утонченных рук соединялись в замок, словно воздвигая стену между ней и окружающим миром.

– Присядь, – Умила указала на табурет напротив своего стола.

– Я отвлеку ненадолго, – отказалась Ефанда, оставаясь ближе к выходу. То ли она действительно собиралась вскоре уходить, то ли ей не понравилось предложенное скромное место. Ведь сама Умила восседала в громадном величественном кресле. Этот предмет обстановки сразу обращал на себя внимание. Его высокая спинка и мощные подлокотники были выделаны в форме сокола, распростершего крылья. Этот трон принадлежал еще Годславу. Сию реликвию с трудом удалось спасти из полыхающего Рарога.

– Раз так, то сразу говори, что тебя привело ко мне, – Умила даже отложила в сторону письмо. Она возлагала много надежд на эту принцессу. Ей казалось, что с такой смиренной супругой непоседа Синеус остепенится и сделается серьезным мужем. Нрав Ефанды остудил бы любого. Даже воздух в покоях, казалось, посвежел от ее присутствия, точно морозом овеянный.

– Я хотела просить дозволения отправиться на родину, проведать матушку…– начала Ефанда, устремив взгляд в окно. Было ясно, что ей не нравится отпрашиваться у чужой женщины.

– Дитя мое, я не совсем понимаю твои желания, – Умила, и правда, была удивлена. – Как же такое может быть? Это противоречит всем известным мне правилам…Ты теперь не просто девица, которой позволено колесить по округе там и здесь. Ты замужняя женщина. И не можешь так легко оставить супруга, уехав куда вздумается. Он нуждается в твоей ласке и внимании…

– Я знаю, матушка…– Ефанда не отрывала взора от окна. Ее прозрачные глаза вяло следили за суетой на дворе. – Осознавая все это, я и пришла просить дозволения. Мой брат со своей дружиной мог бы сопроводить меня…Я не прошу разрешения удалиться на все лето. Речь идет лишь о нескольких днях…

– Здесь нет разницы, уедешь ты на все лето или на несколько дней. Твое место рядом с мужем и только. Теперь Дорестадт и твой город…Тебе не следует покидать его, ровным счетом, как и своего любящего супруга…– настаивала Умила.

– Это так, – не стала спорить принцесса. – Но я все же прошу позволить мне…– Ефанда не успела договорить. Умила перебила невестку жестом, не терпящим возражений.

– То, о чем ты просишь – неосуществимо. Хотя принимая во внимание твою тоску по родине…– Умила будто задумалась о такой возможности и в самом деле. – Я вижу, ты добрая дочь. Твоя семья может гордиться тобой. Это очень славно, что ты беспокоишься о родных и стремишься навестить их. Но я, желая тебе добра, хочу напомнить, что теперь у тебя появились новые обязанности, которые надлежит исполнять. Первостепенная и самая важная твоя задача – подарить своему мужу наследника. Так что тебе следует уединиться и целиком посвятить себя этому вопросу.

– Но, матушка…– Ефанда опустила глаза, словно не зная, что сказать на это справедливое замечание.

– Да, это необходимо, – наставляла княгиня. – Я знаю, что сие не всегда просто. Но это единственное, что по-настоящему важно. Да и тебя саму осчастливит появление на свет крошки. Давай условимся о следующем: я подумаю о твоей просьбе. И, возможно, ты еще увидишь своих близких, – Умила многообещающе подняла вверх указательный перст. – Но сперва я жду от тебя внука. Уговор?

– Но, матушка…– Ефанда поспешно отвела взгляд. Ее щеки тронул румянец. – И все же. Прошу позволить мне прежде, поколе лето еще не закончилось, все-таки отправиться за море…

– Нет, дитя мое. Мы уже все обсудили. Подари нам законного наследника, и тогда мы с тобой вернемся к твой просьбе сызнова, – Умила говорила ласково, но твердо, что не допускало протеста. Однако только сейчас княгиня-мать вдруг заметила, что Ефанда резко переменилась. Обычно лицо принцессы оставалось бесстрастным. Но в этот раз, определенно, что-то было не так. Излишние жесты, суетливость речи и этот смущенный взгляд…– С этим есть какая-то проблема? – нахмурилась встревоженно Умила.

– Нет, матушка, – принцесса отрицательно качнула головой, еле заметно поджав губы. – Ладно. Я лучше пойду.

– Я понимаю твои печали…Мой Синеус не всегда бывает ласков…– Умила не хотела отпускать Ефанду, не уяснив для себя нескольких вещей относительно брака сына. – У него суровый нрав. Ты должна помнить, что он правитель, отягощенный заботами о вверенном ему граде. Я знаю, что порой с ним нелегко. Но, несмотря на все это, в его груди бьется благородное и милостивое сердце…И, главное, он боготворит тебя, поверь мне, – Умила решила, что, скорее всего, причина уныния Ефанды в том, что Синеус проявил себя эгоистом и хамлом, коим всегда являлся. Хотя она и предупреждала его быть с принцессой нежнее, все-таки это не обычная какая-то девка. – А как он ждал твоего приезда в Дорестадт! – не стеснялась Умила выдумок. – Знаешь, он весь пошел в отца: тот тоже не умел выражать чувств…Так что вопреки внешней грубости, он привязан к тебе и любит всем сердцем, – убеждала Умила так, словно на самом деле знала, что на душе у Синеуса. Ефанда на эту пылкую речь лишь отвернулась к окну, вновь поджав узкие губы. А Умила начала беспокоиться уже по другому поводу. Уж нет ли у принцессы каких-либо проблем с детьми?! – Скажи-ка мне вот что…А ты здорова?