Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

— Все, конечно, красиво звучит, — сказал он. — Но есть много различных «но».

— У вас всегда так! — запальчиво выкрикнул сын Вась-Палыча. — Чуть что: да, ты прав, но…

— А иначе быть не может, — мягко возразил ему сам Доцент. — Денис, ну что ты ершишься? Куда торопишься? Настанет такое время, когда мы уступим вам свое место.

Атаман при этих словах недоверчиво покачал головой.

— Да? Когда-нибудь? — запальчиво выкрикнул Денис.

— Конечно, не сейчас же! — вступил в разговор Вась-Палыч. — Ты что, хотел, чтобы тебя — без опыта работы, с минимумом понимания жизни, с этим твоим… как его… ага, с юношеским максимализмом — вот так вот взяли и пустили к рулю? Извини, парень, я в твою лодку не сяду. Давай уж пока мы погребем. А ты… ты учись. Смотри на старших, гляди, подмечай, что да как они делают. И твое время придет. Это я тебе как отец говорю, Дениска.

— Правильно, — буркнул сын в ответ на слова отца. — Вы готовы чесать языки сколько угодно, выдумывать массу различных доказательств — лишь бы не отдавать власть. Неужели она так вам нравится? Что, это так вкусно?

— А у вас, молодой человек, избыточная дурная тяга к развенчанию авторитетов, — парировал Кравченко.

По тому, что Данил Сергеевич назвал собеседника на «вы», Олег догадался, что тот крайне раздражен. В Городе, где после катастрофы осталось не так много людей, жители предпочитали даже к незнакомым обращаться на «ты». Это позволяло чувствовать себя более сплоченными, придавало отношениям большую близость. Людей оставалось не так уж много, чтобы разбрасываться ими из простой человеческой невнимательности. И это «вы» должно было указать Денису, что тот зарывается.

— Авторитеты нужно развенчивать. Иначе общество закиснет, — бросил «молодой человек».

— Ага, — согласился с ним Панченко. — Лучше всего для развенчивания авторитетов использовать проверенный метод — пулю в лоб. Дешево и сердито. Быстро и наверняка.

Денис побагровел, чувствуя, что над ним насмехаются. Терпи-терпи, захотелось сказать Музыканту. Высказал что-нибудь — будь готов, что по твоим словам будут с наслаждением топтаться армейскими ботинками и тебе придется из кожи вон лезть, чтобы доказывать, что ты не тварь дрожащая, а обладатель какого-то там права. Кстати, как и «Войну и мир», «Преступление и наказание» Олег в свое время не одолел, но положенным набором цитат из классики оперировал играючи.

— Конечно, конечно, — примирительно сказала Бой-баба. — Развенчивание авторитетов — занятие вполне полезное. Но это же нельзя делать бездумно.

— Именно. — Кравченко назидательно поднял указательный палец. — Кто такие авторитеты? Это те, кто лучше умеет что-то делать. Или больше знает. Сумел лучше, чем они, узнал больше — добро пожаловать на их пьедестал. Но твое развенчивание, Денис, — это зависть инфантильного подростка, который хочет всего и сразу. Не желает работать для этого, прилагать усилия, не понимает, что настоящие авторитеты никогда не возникают из пустоты. Богоборчество — это, в сущности-то, неплохо, но бороться с богами нужно умеючи. Про закон отрицания отрицания слыхал?

— Ну, слыхал, — буркнул покрасневший ниспровергатель, оставшийся без поддержки и угодивший под огонь тяжелой интеллектуальной артиллерии.

— Сбрасывай с тронов кого угодно. Но умей предложить что-то свое. Стоящее. Не набор общих фраз. А у тебя, к сожалению, ничего больше нет. Предлагаю закрыть тему.

Денис не стал настаивать на продолжении.

Еще с четверть часа о чем-то вяло подискутировали, но по настроению собравшихся было видно: острых тем не осталось, костер общей беседы неторопливо затухал, рдеющих угольков едва хватало, чтобы лениво дымить ничего не значащими фразами, скучными шутками, бестолковыми вопросами и очевидными ответами.

За окном что-то глухо грохнуло, заставив стекла испуганно задребезжать. Опять какие-то придурки фейерверки по ночам запускают, сонно подумал Олег. Милиции на них нет. Это ж додуматься надо: люди спят, а они развлекаются. Грохнуло еще раз, что-то прерывисто затрещало, треск сменился протяжным уханьем. Скорее бы закончилось, опять подумал Музыкант…

…И вдруг проснулся, сел на кровати и уставился в окно. Какие фейерверки? Какая милиция? Это все осталось в прошлом, до Катастрофы.

— Что случилось? — спросила проснувшаяся Иришка.

— Не знаю, золотко. — Он успокаивающе положил ладонь на ее горячее голое плечо.

— Стреляют?

— Похоже. Надо бы пойти посмотреть, разобраться.

Он принялся торопливо одеваться. Катастрофа научила людей, даже если их вытаскивают из постели посреди ночи, не путаться в пуговицах и не промахиваться мимо рукавов. Минута — и снайпер был готов. Он осторожно подошел к окну и выглянул на улицу.

Где-то в Городе, несомненно, шел бой. Треск автоматных очередей перемежался отчетливым щелканьем одиночных пистолетных и винтовочных выстрелов. Изредка раздавались громкие резкие хлопки гранатных разрывов.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Олег.

— Что там?

— Ничего не видно. Но такое ощущение, что стреляют не со стороны порубежья. Это не крысиное нападение, золотко. Разве что они задумали какой-нибудь обходной маневр…

Он похолодел. А ведь такое вполне могло быть. Тот самый рейд Флейтиста, который Олег удачно прервал, убив двух его хвостатых спутников у моста, — не был ли он на самом деле разведкой? Не прощупывал ли говорящий крыс такую возможность? Тихо-тихо снять посты, никаких выстрелов — лишь едва слышная гипнотическая мелодия…

— Олег… Может, не надо никуда ходить? Без тебя разберутся. Ну почему ты вечно лезешь в драку?

— Только хорошие умирают молодыми… Ир, я же всегда возвращаюсь. Сбегаю, посмотрю, разберусь, что к чему, — и обратно, к тебе под одеяло. Без меня никому незнакомому не открывай, ясно?

— Я что, совсем дурочка, что ли?

— Знакомым, кстати, тоже открывай не всем, — продолжил Музыкант, не обращая внимания на Иришкины слова. — Сережка, Кравченко, Доцент… Оружие держи при себе и, если что, стреляй не раздумывая. Не нравится мне это все. Ну ладно, я пошел.

Олег отвернулся от окна, но не успел он выйти из спальни, как шум далекого боя перекрыла резкая трель дверного звонка. Это было не короткое деликатное сообщение о том, что гость пришел и просит его впустить. Стоявший на лестничной площадке вдавил кнопку до упора и отпускать ее не собирался до тех пор, пока хозяева не отреагируют на надрывающийся трезвон.

— Легки на помине, — пробормотал Олег. — Сейчас разберемся, кто там.

Он мягко скользнул в прихожую, подхватив по пути автомат. За его спиной Иришка торопливо выбралась из кровати и, не одеваясь, в коротенькой ночной рубашке, подбежала к письменному столу и вынула из ящика пистолет.

Музыкант, прижавшись спиной к стене, негромко спросил: