Под скорбной луной - Карен Одден

— Стайлз!

Инспектор вскинул голову.

— Пойдемте-ка со мной.

Он поднялся и проследовал в мой кабинет. Я развернул на столе газету, и лицо Стайлза покрылось мертвенной бледностью.

— Вы же знаете, что я никогда… — пробормотал он, подняв на меня взгляд.

— Разумеется, нет. Предполагаю, что и мистер Вуд не стал бы болтать. А вот Нед Уилкинс мог. Кстати, он действовал не один.

Я вытащил из кармана фотографию.

— Это Нед. А вот это — Дэйвид, который, судя по словам Конвея, напал на него на борту «Замка».

В глазах Стайлза засветилось понимание.

— На каждом судне по брату…

Я кратко пересказал инспектору разговор с лоцманом и изложил свои выводы.

— Один из Уилкинсов и снабдил газетчиков информацией о динамите.

Стайлз медленно уселся, оперся локтем о подлокотник и потер подбородок.

— Полагаете, что братья Уилкинсы — члены Братства, обозлившиеся на Конвея за то, что тот покинул их ряды?

— Не исключено, — согласился я. — Либо они не желали допустить заявления Конвея о том, что тот не имеет к НРБ никакого отношения, потому что сами работают на другую группу. И, возможно, эта самая группа пытается подвести Братство под монастырь. Неслучайно они использовали динамит.

Стайлз помолчал, взвешивая в уме обе возможности, а я добавил:

— Интересно, нет ли у них сообщника в «Обсервере»?

— Отличный шанс нагнать страху, — кивнул инспектор.

— До тех пор, пока мы не разыщем хотя бы одного из братьев и не поймем, зачем им все это нужно, улики будут указывать на кого угодно, кроме них.

— Где они могут скрываться?

— Мне сообщили адрес Неда, — ответил я, снимая пальто. — Он живет у матери, а та заявляет, что не видела его со дня крушения. Вот только не похоже, что миссис Уилкинс переживает.

— Точно знает, что сын жив! — вскинул брови Стайлз.

— Она произвела на меня странное впечатление. Очень желчная, и мой визит ее явно привел в ярость. Сперва я решил, что имею дело с враждебным отношением к полиции.

— Ну, многие лондонцы до сих настороженно посматривают на детективов в штатском.

— Скорее, причина в том, что я — ирландец.

— Очень может быть, если ее сыновья — члены антиирландского сообщества, — признал Стайлз.

— Миссис Уилкинс утверждает, что Дэйвид покинул Лондон, но почему бы вам не попробовать его разыскать? А я тем временем попытаюсь подкараулить Неда. Напротив дома Уилкинсов есть подходящие для наблюдения комнаты. Когда-нибудь он заявится к матери? Или пришлет посыльного, например…

— А я обращусь в Лигу по охране труда, уточню адрес Дэйвида.

— Спросите там Фрэнсиса Мертона. Скажете, что от меня. — Я убавил огонек в лампе. — Кстати, Конвей сообщил, что ударил Дэйвида ножом, так что тот может быть ранен. Все легче будет его установить.

Инспектор с готовностью поднялся.

— Да, Стайлз… Нигде упоминайте, что мы взялись за эту линию расследования. Пусть думают, что мы изучаем версию причастности ИРБ.

Я словно наяву слышал, как Куотермен и Ротерли сыплют обвинениями, что Корраван-де пытается увести следствие в сторону от ирландского следа.

— Договорились, — кивнул инспектор и вышел из кабинета.

Глава 25

Побродив по улицам и тупичкам вокруг дома миссис Уилкинс, я пришел к выводу, что черного выхода в ее жилище нет. Единственное окно, смотревшее на задний двор, находилось на втором этаже; водосточной трубы рядом не было, стало быть, и сбежать этим путем непросто. Фасад выходил на несколько лавочек и пабов на другой стороне улицы. Я насчитал четыре заведения, из окон которых открывался хороший обзор, табличек «Сдается внаем» не заметил и все же навел справки. Везде получил ответ, что свободных комнат не имеется, однако парнишка из москательной лавки с готовностью сообщил, что в соседнем пабе есть два номера на втором этаже. Вроде бы там нередко остаются на ночлег набравшиеся по уши гуляки.

В пабе было занято всего несколько столов. Служанка, выметавшая из очага прогоревшие угли, прищурилась на меня, не выпуская из рук щетку и совок.

— Извините, — заговорил я, — но мне сказали, что у вас есть комнаты.

— Ну да, — ответила девушка и вновь вернулась к своему занятию.

В воздухе повисло облачко пепла. Сбросив в ведерко последние куски угля, служанка разогнулась и вытерла руки о передник, в котором, похоже, выполняла тут самые разные обязанности. Например, разливала вино, если я правильно определил происхождение пятен.

— Есть две комнаты, обе свободны. Три шиллинга, — наконец сообщила она.

Я сразу согласился, и меня провели наверх. С лестницы служанка повернула направо и уже взялась за ручку двери, однако я ее остановил:

— Нельзя ли занять другой номер — тот, что выходит на восточную сторону?

— Но этот больше, и кровать здесь получше.

— Мне нравится, когда с утра в окно заглядывает солнце, — объяснил я.

Служанка недоверчиво нахмурилась.

— Простите, сэр, но вы не похожи на человека, который любит наслаждаться солнышком.

Я хмыкнул и полез в карман.

— Оплачу за неделю вперед, с условием, что еду будут приносить мне в комнату. Это возможно?

— Ну да, — кивнула девушка и протянула руку. — В стоимость войдут завтрак и ужин.

— Кофе?

— Не держим, — помотала головой она и горделиво выпрямилась. — Зато чай у нас самый что ни на есть настоящий.

— Ну и прекрасно.

— Убираюсь я с утра, — сказала служанка и закрыла за собой дверь.

Комнатка оказалась маленькая, с низким потолком, и почти пустая, хотя и вполне чистая. Вдоль одной стены стояла узкая кровать, вдоль другой — умывальник с задвинутым под него синим ночным горшком, выщербленный белый кувшин и металлический тазик. Несколько вбитых в стену гвоздей служили вешалкой, а поверх окна шел карниз в виде железного прута. Занавеска, правда, с него свисала только одна, и я приспособил вместо нее простыню, оставив лишь маленькую щелку. Дом миссис Уилкинс отсюда был как на ладони. Сняв пальто, я повесил его на гвоздь, задумался, стоит ли попросить служанку принести стул, но решил, что обойдусь кроватью. Придвинул ее к окну и занял пост.

Далеко не все знают, что в основном работа полиции сводится к ожиданию. Сидишь и терпишь, пока крыса не высунет нос из норки, подергивая носом — нет ли поблизости крысолова? Опыт подсказывал, что тебя сколько угодно могут принимать за приклеившегося к окошку идиота, но подобный метод обычно срабатывал.

Остаток дня я провел, наблюдая за интересующим меня домом, однако там все замерло. Девушка принесла ужин и удивленно глянула на кровать у окна и свисавшую с карниза ослепительно-белую в наступившей темноте простыню.

— Солнышко, говорите? — пробормотала она и,