Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

– Пусть Куалькуа уйдет!

Что-то заструилось по моему телу, оставляя чуть влажныйслед. Словно огромный слизняк. Я дернул ногой – и комок бесформенной плотицвета моей кожи выпал из штанины.

– Это была только проверка, – сказал командующий. – Важнобыло убедиться, что куалькуа совместимы с человеческим организмом. – Для нашегоплана это абсолютно необходимо.

Я оглянулся в поисках поддержки, но все стояли молча. Машабрезгливо морщилась, глядя на куалькуа, Данилов отводил глаза, дед успокаивающепротягивал руку…

– Петр, мы должны их выслушать…

– Я не позволю этой твари ползать по моему телу! – закричаля. – Чего бы ни требовал ваш план!

– Мне кажется, они правы, – сказал дед. – Петя, успокойся.

И тут что-то сломалось во мне.

Разве он понимает, что это такое – чужая плоть, вросшая втвое тело! Говорящая, ползающая, разумная тварь!

Разве ему есть до этого дело?

– Я все-таки только инструмент для тебя! – крикнул я. –Инструмент!

Это – потолок.

Он сверху, значит – потолок. Неровный, коричнево-серый,непривычный… чужой.

Я повернул голову.

Крохотный отсек. Все неровное, мятое, гофрированное. Пол,стены, потолок. Кажется, и кровать, на которой я лежу, бугристая. Освещение –мутные стеклянистые булыжники, в беспорядке разбросанные по стенам, свет из нихидет оранжевый, неприятный.

Где я?

А самое важное – кто я?

В голове – пустота. В теле – вялость. Надо встать…

Что-то не пускало меня. Приподняв голову, я увидел широкуюленту из плотной ткани, перехватывающую мое тело выше колен и по грудь,притягивающую к кровати. Кстати, кровать действительно неровная, это скорееневысокий помост, вырастающий из пола.

Как я сюда попал?

И кто я?

Ничего не помню…

Мне стало страшно. Я видел отсек, в котором лежал, и все, начто падал взгляд, обретало имена. Стены, пол, потолок, кровать, свет, лента… Нетак уж и много. Несколько понятий, они перекатывались в моем пустом черепе,словно… словно? Что-то в чем-то… но я не помню, что и где.

Крошечный мирок, его можно было бы измерить шагами, ухитрисья выбраться. Шесть на шесть шагов, пожалуй. Я уперся ногами, пытаясь выбратьсяиз-под ленты. Но та мгновенно напряглась, прижимая меня плотнее. Я молчасопротивлялся, и мне даже удалось чуть-чуть выползти, но потом лента сжаласьтак крепко, что перехватило дыхание. Жадно втягивая воздух, я замер. Лента,помедлив, расслабилась.

Вот так. Тюрьма.

Что такое тюрьма? Место для изоляции от окружающего мира.Значит, он есть, этот мир. Значит, он не ограничен серыми стенами.

Уже успех. Что-то выползает, выкарабкивается из памяти.Робко, неуверенно, но все-таки. Стены, пол, потолок, кровать, оранжевый свет –это тюрьма. Еще есть я. Руки, ноги, пустая голова… Еще есть движения – встать,выползти, пойти. Еще есть числа. Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

И все это можно сказать. Вслух. Громко.

– Кто я? – спросил я потолок. Пересохшие губы двигались струдом, звук был еле слышен, но эта попытка обогатила меня на множество новыхпонятий. Губы, язык, горло, дыхание, воздух, звук.

Мне бы только выбраться отсюда! Увидеть что-то еще! И явспомню, обязательно вспомню все. Кто я и как сюда попал.

Шорох – я повернул голову. В стене открылся люк. Люк – этото, через что входят. Небольшой, мне бы пришлось нагнуться, чтобы пройти внего.

Из люка в камеру вошло существо. Четвероногое, безрукое, сдлинной острой мордой, покрытое густой черной шерстью, с хвостом. На горле –колышущийся комок, похожий на болезненный нарост. Облик был отталкивающий ипочему-то тревожный. Что-то очень неприятное было связано с этим существом…Нет, с существами. Их было много, я знаю. Не помню, но знаю…

Неужели и я…

Вскинув голову, я уставился на собственное тело. Нет,насколько я могу судить, оно совсем другое. И двигаюсь я обычно не начетвереньках.

– Самочувствие? – спросило существо.

Его голос был как музыка. Просто из-за того, что не былтишиной.

– Напряжение и растерянность, – сказал я. – Кто ты?

– Алари. Это не личное имя, а название расы.

Речь его, кажется, шла не изо рта, а из нароста на шее.Наверное, что-то вроде голосового мешка-резонатора.

– Почему я лишен возможности двигаться?

– Ты агрессивен, – ответил алари. – Ты нанес большиеразрушения.

Разрушения?

Огонь… да, я помню огонь. Во тьме, там, где не было и неможет быть огня, вспыхивает пламя. Обломки, несущиеся ко мне, я уворачиваюсь,лечу…

Значит, я умею летать?

…лечу сквозь тьму и холод, но слишком много сил ушло наразрушение, на пламя, пожирающее металл, что-то тащит меня обратно…

– Кто я?

Алари защелкал челюстями:

– Не притворяйся! Ты знаешь, кто ты! Этот вопрос должнызадавать мы!

– А вы не знаете, кто я? – глупо уточнил я.

Существо на шаг отступило. Задрало морду к потолку.

– Неприятность… – прошептало оно.

– Освободите меня, – попросил я. – Пожалуйста. Я буду крайнепризнателен. Я не буду причинять разрушений.

– Нет. Ты опасен.

– Я буду так лежать?

– Да.

– Долго?

– Очень.

Во мне проснулся страх.

Я не хочу!

Мне ничего не вспомнить, мне не вернуть себя, пока я валяюсьв крошечной камере, привязанный к кровати, беспомощный и неподвижный.

Я снова забился, и вновь лента напряглась, сковываядвижения.

– Мне хочется пить… – попросил я, когда обрел возможностьдышать.

– Это разрешено.

Существо скрылось в люке. Я ждал, люк оставался открытым, нов нем ничего не было видно, лишь короткий полутемный туннель. Потом аларивернулся.

Оказывается, он мог ходить и на двух лапах. А в передних былзажат маленький металлический сосуд.