Путешествие в Россию - Якоб Ульфельдт

наряду с деревянными каменные жилые постройки, в том числе — на боярских дворах. Очевидно, ставить деревянные хоромы и «жилья» в вотчинах в рассматриваемое время было укоренившимся в народе обычаем, выражением некоего привычного стереотипа — дань распространенным во всех слоях общества воззрениям на природу и человека, а вовсе не диктовалось, как часто думают, экономическими причинами. Деревянное жилище в лесном краю запечатлелось в русском сознании, как юрта в сознании кочевника, – на уровне религиозного откровения, как образ своего национального рая, на взгляд же иноземцев это должно было быть знаком недостаточной цивилизованности. Отсюда следует, что вышеизложенные взгляды на природу русского загородного жилища вполне возможны и допустимы, но их рискованно распространять на первую загородную резиденцию, где со времен Василия III принимались послы и кипела дипломатическая работа. Деревянный дворец (даже самый великолепный, в стиле, например, Коломенского) должен был производить на европейцев ущербное впечатление. А потому очевидное отсутствие достоверных следов каменных палат в древнем Коломенском, Острове, Воробьеве, Крылатском и т.п., а также в относительно «новом» Измайлове убеждает нас в обратном. А именно: официальная резиденция московских государей западного типа с каменными палатами для приемов (во все времена, начиная с 1513 г.) была в государстве одна-единственная – и только в Слободе. Ее оставление во второй половине XVII в. (фактический «уход» из нее государей начался, разумеется, значительно раньше), упадок и последующее «невозобновление» имели сложные культурные, религиозные, политические и эстетические – вообще, мировоззренческие – причины, вплоть до изменения стиля жизни. Помимо того, что Слобода была разорена в годы иностранной интервенции, она устарела, потеряла по каким-то неизвестным нам причинам свою привлекательность для августейшей семьи и двора.

Восточный фасад церкви Троицы на Государевом дворе.

Реконструкция В. В. Кавельмахера. ГИХМЗ «Александрова слобода». Фото А. & Кошелева

В опричнину Слобода была перестроена. Сколь глубоко и как — основной вопрос, волнующий сегодня ученых. Разумеется, — в камне и дереве, с прибавлением новых комнат и палат, но без сооружения новых церквей, что крайне важно. О перестройке Слободы прямых свидетельств не имеется, есть только показания позднего нарративного источника о ее традиционном, по-русски, «возобновлении» в дереве. Старое хоромное строение заменялось свежерубленым, менялся кровельный тес, все «избяное освежалось», и даже, якобы заново, «ставился город», т. е. крепость вокруг Государева двора. В какой мере перестройка коснулась каменных палат (если они, разумеется, в городе были), можно лишь догадываться. Предполагать мы вправе, конечно, все. Два дворцовых храма из четырех имеют вид реконструированных еще в древности. Это — церковь под колоколы Алексея митрополита (с начала XVIII в. — «Распятская колокольня») и домовая церковь Троицы на теплых подклетах и погребах. Интересно, что оба храма — шатровые, однако конструкции их шатров различны.

Распятская колокольня — выдающийся памятник эпохи опричнины. Сегодня это огромный шатровый столп с несохранившимися часами и четырьмя деревянными циферблатами на четыре стороны света, по сути, — часовая башня или «часобитня» готического пошиба. Узкий, вытянутый, первоначально глухой шатер часовой башни напоминает готические шпили Северной Европы. Русским элементом башни являются ярусы кокошников под звонами. При часобитне, в перевязку с нею, была выстроена огромная звонница на столбах для благовестных очепных колоколов — своих и трофейных — и площадка-ризалит под церковной главой для колоколов «язычных». При своем сооружении Распятская колокольня была поставлена на стены старой гиптогональной церкви Алексея-митрополита 1513 г., которая, как показали исследования, была этой тяжестью буквально раздавлена (сейчас церковь-капелла Алексея-митрополита образует внутренний объем Распятской колокольни).

Южный фасад подколоколенной церкви Алексея-митрополита (Распятской колокольни) после перестройки в 70-е гг. XVI в.

Реконструкция В. В. Кавельмакера. ГИХМЗ «Александрова слобода». Фото А. Д. Кошелева

Точная дата постройки нового звонничного комплекса неизвестна, но поскольку на нем (на звоннице) был установлен трофейный новгородский (так называемый «пименовский») колокол, считается, что это произошло после новгородского похода 1570 г. Распятская колокольня в своем сегодняшнем виде свидетельствует о серьезности предпринятых в Слободе в опричнину перестроек. Подколоколенных сооружений подобной высоты и типа на Руси XVI в. не строили, тем более — с «готическим» завершением. Это была воистину «столичная» постройка, долгое время не имевшая себе равных. Знаменитый комплекс Ивановских колоколен во главе с Иваном Великим в Московском Кремле в своем настоящем виде сложился только к 1680 г. Венчающий ажурный «киоск» Распятской колокольни (шатровый восьмерик со звонами) — самый ранний из числа до нас дошедших. До надстройки подобным же «готическим» завершением Спасской башни оставалось еще полвека. Комплекс Распятской колокольни является одним из главных аргументов в пользу распространенной в ученом мире идеи капитальной перестройки (и даже постройки заново!) каменных корпусов слободского дворца после 1565 г. — года учреждения опричнины и переноса столицы, но аргументом всего лишь косвенным и не отвечающим на главный вопрос нашего исследования: чем был Государев двор в 1513 г., в момент его возведения?

Характер перестройки домовой Троицкой церкви, напротив, с трудом поддается расшифровке. К ней в определенный момент были пристроены западный притвор («трапезная») и северный придел-капелла Федора Стратилата, и есть предположение, что тогда же был реконструирован ее верх, вместо барабана гипертрофированных размеров (подобного барабану гарнизонной церкви Иван-города 1516 г.) над ней, по мнению большинства ученых, был возведен нынешний «короткий» каменный шатер. Здание Троицкой церкви настолько необычно, что строгая датировка ее второго строительного периода представляется делом исключительно сложным. Вместе с тем есть основание полагать, что ее реконструкция совершилась еще при Василии III, а если это так, перед нами памятник первого, а не второго этапа строительства слободского дворца, и помочь определению стилистики исчезнувших палат ничем не может. Между тем здесь главная проблема изучения памятника: к какому архитектурному типу принадлежал наполовину уничтоженный дворец? Относился ли он к ренессансной культурной традиции, подобно Большому Кремлевскому дворцу в Москве, или это было нечто подобное укрепленному немецкому феодальному подворью (типа бурга) с каменными многоэтажными «избами» со ступенчатыми торцами и островерхими крышами – «опричный замок» в стиле Северного Ренессанса? Или это было и вовсе изысканное, заключавшее в себе и то и другое: русско-итало-немецкий позднеготический шедевр, подобный Успенскому собору Аристотеля Фиораванти в Москве, где количество готицизмов, как известно, преобладает над значительно менее заметными итальянизмами.

Южный портал Покровского, ныне Троицкого, собора 1512 г.

Реконструкция В. В. Кавельмахера. ГИХМЗ «Александрова слобода». Фото А. Д. Кошелева

Перевод государственного аппарата и опричного войска в Слободу, конечно, сопровождался массовым деревянным строительством