Путешествие в Россию - Якоб Ульфельдт

просто нет. Сверхтяжелые колокола в Европе всегда помещают в башни. Столь огромных колоколов под открытым небом — особенность русского звона— Ульфельдт у себя в Европе никогда не видел. Рисуя свой маршрут по памяти, Ульфельдт затруднился вспомнить, как они висели. Тектоника сооружения не была им ни понята, ни усвоена. Вместо четырех реально существовавших столбов он оставил одну «опору» в виде второй башни, повесив колокола «гирляндою». Поскольку первая башня — столпообразная церковь, у него получилось две церкви, что, конечно, ни с чем не сообразуется и противно самому духу русской архитектуры. Пытаясь ухватить ускользающую от него суть непонятного ему сооружения, он изобразил реально имевшую быть двускатную кровлю над звонницей (но без самой звонницы!), достоверно существовавший фряжский «плоскостной» портал (продублирован на второй лжебашне) башнеобразной церкви Алексея митрополита (кстати, единственный церковный портал, изображенный Ульфельдтом).

Новый звонничный комплекс повторял старый с той разницей, что церковь Алексея митрополита теперь была надстроена часовой башней и увенчана шатром-шпилем. Какую из двух колоколен — старую или новую — видел Ульфельдт? Судя по гравюре № 1, Ульфельдт не заметил ни шпиля циферблатов, ни яруса звона. Между тем башенные часы устраивались в Европе уже больше столетия — сначала на ратушах, потом — на церквях. Думаем поэтому, что он видел церковь и звонницу в первой редакции, а значит, перестройка Распятской колокольни происходила после 1578 г., это все еще в огромной степени был дворец Василия III.

Итак, Ульфельдт, не обладая необходимой архитектурной квалификацией, не мог донести в деталях архитектуру слободского дворца, из чего следует, что архитектурный стаффаж на рисунках 2, 3 и 4 задумывал не он.

Итак, делаем первые выводы: рисунки 2, 3 и 4 с их богатой изобразительностью в действительности не содержат никакой имеющей отношение к Слободе архитектурной информации. В них нет живого рисовальщика, полного растяпы и неумехи, каким был посол Ульфельдт. Они слишком гладкие, слишком правильные, слишком отдают книжной школой. В рисунке № 1, напротив, все натурально, все подлинно, он изначально лишен художественно-живописной установки. Не архитектура цель автора, а «графика посещений», передаваемая «человеческими гирляндами» — шпалерами опричников, церемониал. Лишенный натурального обзора, «прогоняемый сквозь строй» Ульфельдт видит не дворцовую резиденцию русского царя, а груди и спины опричников. Зато это — правда. Таковы трудности этого источника.

Почти столь же фальшиво, как колокольня, выглядит и придуманная «крестообразная» пиктограмма для трех слободских церквей — Покровского собора, Троицкой и Успенской. С трудом веришь, что здесь изображены русские церкви, несмотря на подрисованные к ним вполне узнаваемые барабаны и луковичные главы (разумеется, без крестов).

Изобретенным де Бри церковным пиктограммам возможны два разумных объяснения. Первое: художник использовал живущее в сознании любого европейца клише базиликального храма римско-католической традиции в виде двух перекрещивающихся «однонефных» базилик с куполом над средокрестием, фронтонами на четырех торцах и острыми двускатными кровлями крест-накрест. Так выглядит большинство романских и готических храмов Европы, других стереотипов Европа по-настоящему не знает. Художнику нужен был знак церкви или кирхи, и он взял отвечающую этому понятию готовую знаковую фигуру — но без обязательной в Европе башни, поскольку, по-видимому, успел обратить внимание, что церкви в России строились без башен. При этом отмечена главная особенность русского крестовокупольного храма — принципиальное равенство в нем ветвей воображаемого «креста» — тайный источник его «византийской» центричности.

План Успенского девичьего монастыря: 1 — Покровский (ныне Троицкий) собор; 2 — колокольня; 3 — Троицкая (ныне Покровская) церковь; 4 — Успенская церковь; 5 — Святые ворота и надвратная церковь Федора Стратилата; 6 — Богадельня и Сретенская церковь; 7 — кельи; 8 — колодец

Но возможно и другое объяснение использованной Ульфельдтом пиктограммы (оно уже в пользу путешественника): приданная храмам Слободы условная крестообразность, возможно, все-таки передает на свой лад натуру. Прежде всего, это касается замысловато скомпонованного гигантского объема Покровского собора с его широко распластанными по земле приделами, кордегардиями, крыльцами и волнообразными двухъярусными кровлями, что вполне могло навеять Ульфельдту и его спутникам далекие от действительности ассоциации.

И это, вероятно, главное, о чем поведал нам Ульфельдт.

К сказанному следует добавить немногое. Ульфельдт изображает паперти и переходы большого каменного дворца исключительно деревянными. Рубленые из плах, на врытых столбах, с перилами и балясами и лестницами настилы — бросающаяся в глаза, будто положенная под увеличительное стекло, реалия гравюры, и не верить ей по этой причине невозможно. Но это, конечно, не вся правда. В любом каменном позднеготическом немецком замке или дворце Северной Европы вообще деревянными были только половина галерей и переходов. Вторая половина всегда каменная. Каменные паперти мы вправе ожидать вокруг больших палат во главе с Тронной палатой, и это проверяемо. Вокруг домовой Успенской церкви часть каменных папертей сохранилась in situ, другая — выявлена исследованиями. Площадь этих папертей впечатляет: они окружали храм со всех четырех сторон. Западная, южная и частично северная паперти были сводчатые, восточная и северо-восточное крыло представляли собой открытое каменное гульбище, служившее им продолжением. Это гульбище имело продолжение — на север, к предполагаемому центру дворца. Каменное гульбище Успенской церкви подтверждает существование изображенных Ульфельдтом открытых деревянных переходов, подобных известным по иконографии открытым гульбищам Большого Кремлевского дворца в Москве (гульбище Золотой и Отдаточной палат, Боярская площадка и т. д.).

Эта неизвестного назначения (простиравшаяся на север, как далеко, мы не знаем) каменная площадка «на Сенях» позади Успенской церкви — прямое доказательство существования в Слободе европейского дворца вообще. В ином контексте она необъяснима.

Имеются и другие доказательства, говорящие о наличии в Слободе не только деревянных, но и каменных переходов и гульбищ. Фундаменты каменных столбов выявлены недавно археологическими раскопками под стенами Тронной палаты. База столба была встречена при раскопках далекой восточной палаты на противоположной стороне комплекса и т. д. Отметка каменных папертей и гульбища Успенской церкви дает нам отметку всего дворцового подиума. Примерно на этой же отметке находится не имевшая в прошлом каменных папертей Троицкая церковь. Подклетные ярусы этих домовых храмов имеют одинаковые карнизы уникального профиля. Этими карнизами отмечены два конца огромной дворцовой, растянувшейся с севера на юг, каменно-деревянной платформы. На ее существование указал нам Ульфельдт.

М. Е. Ворожейкина

Техника русского средневекового солеварения (текст отсутствует)

<...>

Итинерарий путешествия Якоба Ульфельдта

9 мая 1578 г. — отплытие из Копенгагена

10—20 мая — о. Борнхольм

25 мая — о. Эзель

25—30 мая — г. Аренсбург

31 мая — Телсе

1 июня — Монгард, королевская усадьба

2—5 июня —