Внизу наш дом - Сергей Калашников

– Отличный лётчик, – комментирует адмирал.

– И пушка у него, что надо, – киваю я.

– Ещё самолёты с севера. Маленькие. Четыре штуки, – кричит наблюдатель. Бегу к лестнице и вижу, как краснофлотцы выкатывают на улицу самолет Херменегильды.

– Что? Подвезли горючее? – ору я.

– Да, тебе тоже заливают, – отвечает моя ведомая.

Поспешно спускаюсь и бегу к самолёту на ходу пытаясь нащупать шлем за ремнём. Нет его там – он на голове. Забираюсь в кабину и воплю:

– От винта!

Запуск моторов, взлёт, набор высоты – «мессеры» с жёлтыми румынскими крестами пытаются свалить Филю, отбиваются от наскакивающей на них Бю и ещё не видят меня. Атакую с ходу с набором высоты и потерей скорости. Огонь открываю, рискуя упасть. Очередь, попал, падаю – не летают самолёты, если двигаются слишком медленно.

Обдувом хвоста направляю нос отвесно вниз и через секунду, уже разогнавшись, торопливо выхожу из пике – мала высота. Поспешно набираю скорость, поднимаюсь, осматриваюсь – Филя подловил «мессера» на вираже и теперь висит у него на хвосте, ожидая, когда тот попытается уйти вверх. Есть – пошёл на подъём. И напоролся на очередь из пушки и ШКАСов. Просто на глазах рассыпается.

Где же ещё два? Как удачно! Подоспевшая вторая пара москитов со вторым нашим «бензовозом» просто растерзала одного из них, а второй падает кувыркаясь – моя ведомая «убедила» его больше не безобразничать.

Садимся вшестером. Мы с Бю задерживаемся в воздухе, прикрывая остальных, заодно я, пользуясь устойчивой радиосвязью с ближней группой полка, выслушиваю доклады и отдаю распоряжения. Сверху радио лучше добивает, а мы далековато залетели.

* * *

В штабе – оказался он не в доме, а обложенном кирпичом подвале – относительно тихо. Связист в наушниках сосредоточенно пишет карандашом. Два морских офи… красных командира, заглядывая в бумажки, наносят пометки на разложенную по столу карту. Я стою рядом и знакомлюсь с обстановкой.

– Что это за значки? – Нет, читать карту я умею, но это для меня нечто незнакомое.

– Противник успел накидать мин на фарватере между Галацем и Браиловом. Один монитор подорвался и затонул, – отвечает мне капитан первого ранга.

– Донных, с дистанционным взрывателем магнитного и акустического действия? С приборами кратности? – уточняю я на автомате.

– Товарищ лётчик ещё и минный инженер? – интересуется капитан третьего ранга.

– Шурик я, – отвечаю. – Просто Шурик. Страсть как книжки люблю читать. Помнится, в одной из них писали, что такие постановки разминировали торпедным катером, который на большой скорости гонял над ними, пока они все не срабатывали. Но много раз. Десятки.

– А сколько в точности, не припомните?

– Нет, не припомню. Это же цифры, а мне интересно про любовь.

– Может быть, в книжках про любовь писали и про другие неординарные способы разминирования?

– Бомбы ещё кидали. Донные…

– Глубинные.

– …Может, и глубинные, я в морских терминах ни петь, ни читать. Такие, на бочки похожие. С самолётов тоже проходы пробамбливали. Баржу с металлоломом таскали. Вроде и всё.

Капитан третьего ранга молча выходит, а его коллега продолжает наносить на карту значки, заглядывая в записи. Обстановка интересная – не из моего времени.

Джурджулешти, рядом с которыми устраивается мой полк, расположены на нашей стороне реки Прут у впадения её в Дунай. Мост отсюда ведёт прямиком в Румынию. Он не взорван и сейчас находится в руках наших войск. Все три десятка километров, отделяющие это селение от Галаца, тоже наши. Поэтому наскоро оборудованный аэродром полка находится, пусть и в неглубоком, но в тылу. Не совсем ещё оборудованный – работы ведутся там, где нашелся луг достаточной протяжённости, чтобы можно было взлететь. Паранойя нашёптывала мне на ухо избегать мест, где хоть когда-то были малейшие признаки аэродрома – маскировка, вот лучшее ПВО, – твердил мне опыт. В наблюдательности и способности сегодняшнего противника к верным заключениям я не сомневался.

Наши аргументы сейчас – скрытность и внезапность.

Но главное – я вижу явные следы своего вмешательства в реальность – крупное соединение, именуемое ударным корпусом, силами примерно десятка речных броненосцев – мониторов рвётся вверх по Дунаю. Они что? Стянули сюда силы со всех речных флотилий? И катерников Черноморского флота? Вообще-то наши войска, распределённые сейчас по северному берегу Дуная, выглядят впечатляюще, правда, помечены они не как дивизии и даже не как полки – сплошные батальоны. Зато много. Около двух десятков.

– Товарищ Субботин! Хорошо, что вы здесь, – появляется Исаков. – Для вас готовят площадку рядом с Браиловом. Горючее уже завезли. Патронов для пулемётов тоже найдём. Нужно срочно перебазировать туда такую же группу, что и здесь.

– Патроны для наших ШКАСов специальные. Должны быть на складах морской авиации. А вот для пушек…

– Парамонов! – взгляд в сторону морского красного командира, что сосредоточенно пишет за столом. – Разберись.

– Лейтенанта Филимонова возьмите за жабры, – уточняю я. – Того, что лапотников побил. Он у нас по снабжению.

– Снабженец – летчик?

– Так ведь, как во флоте все умеют плавать, вот и в авиации все должны уметь летать, – пожимаю плечами я.

Неожиданно народ начинает хохотать.

– Нет, ну не все подряд. Повариха и доктор у меня к этому совсем неспособные.

– С вами не соскучишься, Субботин, – улыбается адмирал.

– Летят! – в подвал врывается младший морской красный командир.

– Кто, сколько, откуда?

– Много, оттуда, – взмах рукой, – немцы.

– Разрешите идти, товарищ адмирал, – обращаюсь я к Исакову.

– Да уж бегите, голубчик. Не смею вас задерживать.

Удачно. Это оказались «хейнкели-111», сбивать которые мы умеем хорошо. Но прикрывали их опять же «хейнкели-112», с которыми очень хлопотно. Группу из двенадцати истребителей связать боем вчетвером удалось, а вот на бомбардировщиков нас просто не хватало. Если бы не подоспела эскадрилья Ахтямова, могли бы пропустить их к Галацу.

Сумерки. На катер грузят раненых. В их числе и Вася Ахтямов – его крепко зацепило, но доктор сказал, что в строй он вернётся. Вовремя заштопали – даже крови потерял не особенно много.

– Неудобно-то как, Шурик, – жалуется он на прощание. – Дезертиром себя чувствую. И как я мог напороться?

– Не казни себя, Ахт. Мы тут посоветовались, и я решил, что пуля эта была шальная. Может, что и своя. Хмырь как раз носом к тебе гасил того, что всё из прицела выскальзывал. От него могло прилететь.

– То есть – был разбор? А пулю осмотрели? Её же вроде извлекли!