Я, они и тьма - Анна Зимина

– Сав… – тихонько начала я, судорожно вздохнув, – я по поводу ну… свадьбы. Я…

– Йола, подожди. Я понимаю, что не совсем правильно все сделал, поэтому вот…

Я не успела даже сообразить, что он собирается сделать, как он подошел ко мне, склонился надо мной, вешая что то на шею. Цепочка проехалась по коже холодом, в вырез платья скользнул тяжелый кулон.

– Прости, надо было сразу это сделать. Это помолвочное ожерелье принадлежало моей матери, до нее – бабушке. Оно передается из поколения в поколение от матери к сыну и… Торопиться со свадьбой не будем, но ожерелье – гарант моих слов и серьезности намерений…

У меня закружилась голова, забилось в липкой панике сердце. Нет-нет-нет! Никаких ожерелий!

– Сав, я…

Но он не дал мне сказать, мягко обхватил меня за запястья, накрывая мои губы своими.

И в этот самый момент дверь распахнулась.

– Йола, ты как…

Вопрос повис в воздухе, а я, судорожно выдохнув, оттолкнула Сава от себя, схватившись за тяжелый кулон и намереваясь стянуть с себя «помолвочное ожерелье».

– Все хорошо. Йола проспала несколько часов, пришла в себя и набралась сил, – спокойно ответил Сав, отпуская меня.

А я испуганно смотрела на Ват Йета. Он же глядел на меня в ответ стремительно чернеющими глазами.

– Прекрасно, – сдавленно сказал он, впиваясь в меня ищущим, тревожным взглядом. Болезненно скривился, скользнув взглядом по моим вспухшим от поцелуя губам. А потом увидел сияющий драгоценными камушками кулон, за который я все еще держалась руками.

Ват Йет закаменел, потом развернулся и вышел из кабинета, ни слова больше не сказав.

– Что это с ним? Заболел? Перетрудился? – недоуменно спросил Сав, но в этом недоумении я услышала скрытую насмешку.

– Сав. Я не хочу выходить замуж, – твердо сказала я, стягивая с себя кулон.

Да только цепочка выскользнула из моих пальцев. И еще раз, и еще. Она словно бы утекала, и это было мучительно – как без очков и с плохим зрением пытаться вдеть нитку в ушко иголки. Каждый раз промахиваешься и после десятой попытки начинаешь злиться.

– Да что ж это такое! Я не могу ее снять!

– Конечно не можешь, – сказал ничуть, казалось бы, не расстроенный моими словами Сав, – ее невозможно снять до брака и первой ночи.

– Чего?!

– Ага. И со взбрыкивающих накануне свадьбы невест она тоже не снимается. Защищает от посягательств, нервов и вообще… Ты же уже дала мне свое согласие, притом дважды. Чего тебя сейчас не устаивает?

Я во все глаза смотрела на расслабленного, совершенно спокойного и довольного Савара. Он выглядел как-то иначе. Увереннее и наглее. Позолота слетела с него в один миг. Цепкий взгляд, полуулыбка, некрасиво искрившая щеку…

– Я принесу еще конфет. Может, хочешь чего-нибудь еще? Я для тебя попросил привезти пирожных, ну, тех, с вишней, помнишь? Тебе же понравились.

И в один миг все исчезло – и ухмылочка, и расслабленная поза, и вызывающий взгляд. Он снова нацепил на лицо маску заботливого мужчины. И я поняла, что я в этот раз серьезно встряла. Ну где, где были мои глаза?!

– Сав, зачем? – тихо спросила я.

– Мы будем отличной парой, – уверенно сказал он, направляясь к двери. – Я дам тебе статус в обществе, окружу тебя заботой и вниманием. Ты же понимаешь, что бывшей рабыне непросто будет устроиться в жизни? Да и вообще пока о свадьбе говорить рано. Сама видишь, что на фронтах творится…

«Бывшей рабыне будет непросто устроиться в жизни»… Нет, ну какая погань! Он говорил что-то еще, но я не слушала, изо всех сил пытаясь разбудить дрыхнущую тьму. Ни привета, ни ответа. Тишина. У меня уже перед глазами плясали красные круги от ярости, но тьма лениво шевелилась в груди. Устала. Ну да, воскрешать – не убивать, тут посложнее процесс. Правда, мне от этого легче не становилось. Мне нужно было показать этому чертовому Савару, что со мной так нельзя, надо было его испугать, хоть как-то проявить протест, но все, что я могла – запустить ему в голову блюдцем, чашкой и тарелочкой из-под ореховых конфет. Рука уже метнулась к посуде, но в последний момент я остановилась.

Швырять посуду? Вести себя как истеричка? Нет, так дело не пойдет.

И мне нужен Ват Йет. Точно: настучу ему на Сава. Только вот не плевать ли ему будет? И я поднялась с кресла, пошатнулась, но устояла.

– Йола, ты куда?

– Пройтись, – как можно ласковее ответила я.

– Не могу тебе этого позволить, – сразу же сказал он. – Гулять сейчас небезопасно. Я схожу за пирожными, возьму вина, чтобы отметить нашу помолвку, а потом мы пройдемся по дворцовой галерее.

– Я бы хотела пройтись одна, – еще ласковее улыбнулась я, ощущая, как болят щеки.

– Нет, милая. Я не могу рисковать твоим здоровьем и жизнью, – сказал он и быстро, пока я еще не успела среагировать, нырнул за дверь. Сразу же раздался звук засова. Он меня запер! Сволочь. Гад!

Злость кипела, требовала выхода, но тьма по-прежнему спала. А без нее я просто девчонка, которая не имеет никаких преимуществ. Девчонка, которую можно кормить пирожными, принуждать к замужеству, сажать под замок и ограничивать ее передвижения, что мне Савар сейчас и продемонстрировал.

Я снова начала заводиться, но толку-то? Поэтому, усевшись за стол Савара и мимоходом столкнув пару стопок бумаги, я взяла в руки карандаш и принялась раскладывать все по полочкам, чтобы хоть как-то структурировать все, что я знаю. Может, до чего и додумаюсь?

А Ват Йета я все равно скоро увижу, он меня от себя надолго не отпускает. Вот тогда-то и нажалуюсь. И пусть лишают меня статуса невесты как хотят. Моя тьма нужна Дереку. Думаю, он сможет что-нибудь сделать. Ну и еще, кстати, посвятить меня в местные свадебные обряды. Бог знает, куда я еще по своему незнанию встряну?

Я чертила графики, диаграммы, составляла прогнозы и постепенно успокаивалась. Невеста, значит? Покажу я ему невесту. Сам будет счастлив стянуть с меня сверкающую камушками бяку. Надо только постоянно быть начеку. Этот Сав не просто так занимает место в этом своем ГУСе, и не просто так ему безоговорочно подчиняется пара десятков людей – ну, насколько я успела заметить. А значит, и расслабляться нельзя.

***

Дерек Ват Йет покачнулся, опершись на прохладную каменную стену. Перед глазами стояло помолвочное ожерелье и играло разноцветными гранями самоцветов. Закроешь глаза – и отблески никуда не деваются, издевательски переливаются и горят на тонкой нежной шейке.

В висках задолбило набатом, сердце заколотилось как безумное и болело, болело. Его разрывало от ревности, и на языке горчило желчью. Мучительно заныли зубы – их хотелось по одному вытащить щипцами, чтобы это прекратилось. Заломило кости, суставы, но самая жуткая боль засела в голове. Там тьма пыталась пробить многолетний блок, чтобы вырваться наружу, разорвать на куски Савара, расплавить помолвочное ожерелье прямо на женской шее и забрать темную себе. Ват Йет не выдержал, застонал, хватаясь пальцами за виски. Неконтролируемая горячая магия рванула по стене, срывая с нее гобелены и оставляя от них пепел.