Я, они и тьма - Анна Зимина

Император сидел в кресле – осунувшийся, постаревший. Дерека Ват Йета на мгновение кольнуло чувство вины. Ну вот, опять. Стоило раз дать слабину, как ментальная стена, которую Ват Йет строил долгие годы, начала крошиться.

– Вы с темной отправляетесь в Дигон, к источнику, – сразу же начал он. В его уставшем потухшем голосе не было ни намека на то, что он может передумать. А освещать все причины своего отказа Ват Йету очень не хотелось.

– Нужно что-то делать… – растерянно сказал император в повисшей паузе. – Если у вас ничего не получится, то я сложу полномочия раньше срока и отдам Тирой Дигону. Так хоть люди перестанут умирать.

– Может, Малек еще не мертв…– начал Ват Йет, но император перебил его.

– Мой сын всего лишь первый. Я хочу, чтобы подданые Тироя не теряли своих детей в этой… В этом…

Он сгорбился, отвернулся к занавешенной каменной кладке на месте окна. А что он мог еще предпринять? В считаные дни почти вся армия Тироя оказалась погублена. Ресурсы еще есть, но все они ухают в бездонную пропасть растрат. Союзники сидят тихо – толку от них никакого. Небольшая поддержка на первых порах не принесла вообще никакой ощутимой помощи, а потом начались вежливые отписки от властителей сопредельных земель – одна за другой. Дигойский договор был разорван.

Был бы у них месяц, всего месяц – и Дигон бы ослаб, обескровился. Но – увы. Времени не было.

Император смотрел на кладку отсутствующим взглядом. Маленький паучок, повисший на гобелене рядом, не привлек его внимания. Да и кто будет обращать внимания на каких-то там паучков, когда рушится государство?

Паучок тем временем переполз ближе – он был очень быстрым, намного быстрее другого членистоногого. Повис над головой императора, покачиваясь на серебристой паутинке.

– Я считаю, что… – начал было Ват Йет, но император вдруг вскочил, взлохматил волосы. Закричал, падая с кресла и держась двумя руками за голову.

Ват Йет подбежал к нему, не очень понимая, что происходит.

Маленький паучок стремительно выполз из-за шиворота императора. Обычный, не металлический – живой паучок с ворсистыми длинными ножками, с восемью глазками, с круглым брюшком. Только вот от него волнами распространялся жар магии. Ват Йет кинул на него книгу, для верности потоптался на ней, услышал хруст и кинулся к императору, щупая пульс.

Горло императора распухло, почернело. Он никак не мог вздохнуть, только хватал Ват Йета за руки, мешая ему.

– Сюда! Быстро! – заорал он, подкрепляя голос магией. Он знал, что камердинер императора или его замена всегда пасется где-то неподалеку.

– Император умрет через минуту. Руку ему держи! – приказал Ват Йет, не глядя на прибежавшего камердинера. А сам быстро полоснул чем-то острым по горлу императора где-то сбоку. Брызнула в разные стороны кровь, и император обмяк.

– Я выпущу отравленную кровь, а ты найди темную. Йолу. Если будешь медлить, император умрет.

Камердинер, размазывая по лицу брызнувшую на него императорскую кровь, подскочил, как бородатый мячик, и метнулся к двери.

***

– Что?!

– Вылечи! – крикнул Ват Йет. Его руки были в крови, одежда и лицо – тоже.

А я, увидев залитого кровью императора Тироя, сосредоточилась, взывая к тьме. Бесполезно. Она сидела холодком у сердца и молчала. Спала.

«Дрянь ты такая! А ну вставай! Вставай!» – мысленно кричала я, раз за разом обращаясь к ней. Тщетно.

– Сердце не бьется, – прошептал камердинер, сидя у руки императора и убирая с нее пальцев.

– Умер?!

– …!

«Да вставай ты! Ты же за справедливость! Тут человека убили! Кровь! Видишь – кровь!» – будила я свою тьму, параллельно запуская в голове кадры из фильмов ужасов, документалки про маньяков и прочей жуткой кровавой дряни, которую мне доводилось смотреть. Бензопилы, лица клоунов, оскалы убийц смешались в паническое месиво, и тьма, наконец, зашевелилась. «Спаси! Выручи!» – взмолилась я.

И тьма, обернув мое сердце в лед, послушно потекла из моих пальцев, коснулась тела императора и влилась в него, врачуя и вытягивая его из смерти.

А я охнула, ощутив колкую острую боль с сердце. Почему?.. Ведь раньше сердце не болело, ну или болело не так сильно. Ничего не понимаю…

Тьма мучительно долго не покидала тело императора, а мое сердце болело все сильнее и сильнее с каждым вдохом. Наконец жгуты тьмы втянулись в меня, и я упала на колени, а потом осторожно легла на бок. Дыши, дыши…

– Дыши! Ну же! – повторял за мной Ват Йет, глядя на императора.

– Ты как?

Рядом со мной сел Сав, положил мою голову к себе на колени.

– Плохо, девочка?

Я кивнула, глотая соленые слезы. Сил терпеть просто так не было, хотя боль и утихала.

– Тише, тише…

Он коснулся моих волос. От его рук теплой волной пробежала магия, успокаивая и немного снимая боль.

– Все, что могу… Вроде бы хуже не сделал.

– Не сделал, – благодарно ответила я, радуясь, что его магия действует на меня адекватно, а не как ментальный молоток Ват Йета.

Рядом раздался судорожный вздох и кашель. Император пришел в себя.

Камердинер унесся звать лекарей, а Ват Йет осторожно уложил императора поудобнее.

– Савар, отнеси Йолу отдохнуть. Потом распорядись, чтобы в имперских покоях заделали все щели, дыры и все, через что может проползти самое маленькое насекомое. Убей со своими ребятами все живое, магией прокали как следует каждый сантиметр. Никого не пускай – ну, только одного лекаря, да проверь его магией от и до. Особенно на насекомых. Блоха, вша, комар рядом летает – гони прочь. И на ментальные воздействия тоже проверь. И еще – возьми сырой магии на защитные пологи для всех нас. Из дворца выстави всех, и двери запри хорошенько. Пусть люди уходят. И сидят по домам!

Сав кивнул, подхватил меня на руки и вышел.

Да что тут произошло?! Правда, подумать я об этом не успела.

Сав снова коснулся меня успокаивающей магией, и я погрузилась в сон.

***

По руке Пилия полз паук. Обычный живой паук. Наглый, совершенно не поминающий, по чьей именно руке он ползет. Дурак! Пилий поднял руку, чтобы прихлопнуть наглое насекомое, как вдруг остановился на полпути.

Горячая магия прошила тело паука, от чего он скукожился, съежился от боли.

– Правая – левая, еще одна правая – еще одна левая, – развлекался в редкую минуту отдыха Пилий, поджаривая магией лапки паука. А потом, экспериментируя, направил магию в голову насекомого. Мертвый паук отвалился от руки, падая сухим пятнышком на стол.

– Сдох, – констатировал могущественный и сильный император Пилий, собираясь отправить паука в угол щелчком пальцев. Как вдруг… Паук двинул лапкой. Потом другой. Еще раз. И еще.