Закон против тебя - Максим Гарин

Шибздик равнодушно пожал плечами.

– Столько же, сколько и ты, – ответил он. – Какие-то заколдованные дебри. Бетонка эта непонятная…

– Бетонка как раз понятная, – возразил Баклан. – Военная бетонка. И ангар, в котором мы с тобой парились, тоже армейский. Технику там держали… Тяжелую какую-то технику.

– Танки? – заинтересованно спросил Шибздик.

– Может, и танки. Только вряд ли. Больше похоже на ангар для ракетных тягачей.

– Это нам что-нибудь дает? – с надеждой спросил Шибздик.

– Вряд ли. Страна у нас большая, и ракет по ней за пятьдесят с лишним лет понатыкали больше, чем огурцов. Может, мы под Москвой, а может, отсюда до Амура полторы версты… Ты сам-то откуда?

– Да из Мурома я, – зябко ежась при мысли о том, что эти места могут оказаться Приамурьем, ответил Шибздик. – Я ведь тебе уже говорил…

– Извини, забыл, – сказал Баклан.

Он свернул на обочину и заглушил двигатель.

– Ты чего? – забеспокоился Шибздик.

– На этом корыте мы далеко не уедем, – сказал Баклан. – Догонят, возьмут в «коробочку», прострелят покрышки, и аминь. Не понимаю, почему они давно этого не сделали. Да и потом, солярки в баке все равно не осталось. Еще километр-другой, и станем.

Пешком надо уходить. Ты домой, в Муром?

– Пожалуй, – сказал Шибздик. Он открыл дверцу и неловко выпрыгнул из кабины на пыльную обочину. – У меня там жена, дочка… Баба, конечно, дура, – он вдруг хохотнул и энергично почесал за ухом, – но все-таки своя. И мя-а-агкая!.. А сам-то ты куда?

– Спроси что-нибудь полегче, – ответил Баклан, выбираясь из кабины. – Зависит от того, где мы. Может быть, здесь и осяду. Посмотрю, что да как. Может, знакомых встречу.

– Обалдел, что ли? – удивился Шибздик. – Какие у тебя тут знакомые? Даже если ты местный… Ты ж не помнишь никого!

– Почему же, – невесело улыбнулся Баклан, – некоторых помню.

– Ты это брось, – после паузы сказал Шибздик. – Тоже мне, Монте Кристо житомирский… Очухайся сначала. Вспомни, кто ты, семью найди, если есть. Может, они сутки напролет убиваются, ищут тебя повсюду, есть-пить перестали? Успеешь еще навоеваться.

– Тоже правильно, – задумчиво сказал Баклан.

Он с лязгом захлопнул дверцу. – Ну, пошли, что ли.

Ты прав, конечно, – продолжал он, когда они углубились в лес. – Только где их искать? Ведь ни имени не знаю, ни фамилии… Не знаю даже, где жил.

– Да-а, – протянул Шибздик, с трудом поспевая за широко шагающим Бакланом. – Задачка… О! – оживился он вдруг. – Придумал! В Москву тебе надо, вот что!

– К президенту, что ли? – фыркнул Баклан.

– Село, – Шибздик снисходительно похлопал его по плечу, – на кой хрен ты ему сдался? Да и он тебе, если уж на то пошло…

– Вот-вот, – поддакнул Баклан.

– Ты не перебивай. Ты послушай. Я дело говорю, Есть такая передача – «Ищу тебя» называется. Не помнишь?

– Терпеть не могу ящик, – сказал Баклан. – Разве что боевичок когда посмотреть, да и то, как правило, уже на середине с души воротит.

– О! – обрадовался Шибздик. – А говоришь, ни черта не помнишь! Очухиваешся помаленьку!

Баклан удивленно почесал в затылке.

– Точно, – сказал он. – Ты смотри!..

– Это на тебя вольный воздух так действует, – авторитетно заявил Шибздик. Он семенил рядом, поминутно спотыкаясь, треща сучьями и путаясь в просторном, не по размеру, камуфляжном комбинезоне.

Пустая кобура при каждом шаге хлопала его по тощему заду. – А ты говорил: куда побегу, зачем… Прикинь, мы с тобой могли до сих пор водяру по ящикам расфасовывать… Вспомнишь – вздрогнешь. Да, так вот… Есть такая передача. Ищут там всех подряд: у кого первая любовь потерялась, у кого дети пропали, кого-то в сортире родили, на помойку выбросили, а он, зараза, выжил и теперь маму ищет, чтобы, значит, спасибо ей сказать за «счастливое детство»… Вот они и помогают. И ведь находят, стервецы! Место встречи у них в ГУМе, у фонтана. Они туда прямо с камерой подваливают и спрашивают: вы, мол, кого ищете?

И морду крупным планом на всю Россию-матушку.

Вот ты им и скажешь: так, мол, и так, сам себя потерял, Имя-звание не помню, а погоняло мое Баклан.

Может, эти уроды твою фамилию так переделали?

Или увидит тебя кто из родных, из знакомых…

– Например, Черемис, – подсказал Баклан.

– Ну и сиди тут, пока они тебе рыло на спину не завернут, – обиделся Шибздик. – Я тебе дело говорю, а ты – «Черемис»!

– Да ты не ерепенься, – примирительно сказал Баклан. – Может, я так и сделаю. Мне-то какая разница, куда податься? А Москва – город большой. Может, повезет. Только вот ни документов у нас с тобой, ни денег…

– Документы – это ладно, – сказал Шибздик. – А что до денег, так это еще надо поглядеть. Ты у себя в карманах рылся? Я, например, у себя вот чего нашел.

Он помахал в воздухе кожаным бумажником, открыл его и продемонстрировал Баклану туго набитое отделение для купюр. Баклан шевельнул бровями, похлопал себя по карманам и выудил из левого заднего черное портмоне. Они сложили деньги в общую кучу и поделили пополам. Денег было не то чтобы много, но достаточно, чтобы более или менее прожить неделю-другую.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Шибздик, запихивая бумажник обратно в недра широкого пятнистого комбинезона. – Теперь я чувствую себя мужчиной.

– А кем ты был до сих пор? – с улыбкой спросил Баклан.

– Самцом дорогой, самцом, – с сильным кавказским акцентом ответил Шибздик.

Баклан засмеялся.

На ходу он вынул из кобуры пистолет, выщелкнул обойму и по одному разбросал патроны во все стороны. Затем он методично и умело разобрал пистолет, сняв с него все, что можно было снять без помощи отвертки, и тоже расшвырял по лесу.

– Ты чего? – опешил Шибздик, делая неуверенное движение, словно собираясь остановить товарища. – Ты чего делаешь? Ты зачем пистик разломал?

Пригодился бы!

– А вот повяжут тебя менты с этим, как ты говоришь, пистиком, – ответил ему Баклан, вынимая из-за пазухи второй пистолет, отобранный им у Шибздика в ангаре, – да спросят: откуда, мол, такая хорошая вещь? На ней, скажут, двадцать четыре трупа и пятнадцать ограблений. Не соизволите ли в лагерь годиков этак на двадцать пять? Что ты им ответишь, Шибздик?

– Ну допустим, – надувшись, сказал Шибздик – А вот пойдут детишки в лес по грибы, по ягоды, – все тем же тоном ответил Баклан, – найдут такую вот интересную штуковину, станут в войну играть… А?

Его руки во время этой речи продолжали сноровисто работать, и каждые три секунды в кусты летела очередная железка. Наконец дело было сделано, и Баклан с удовлетворенным видом отряхнул ладони. Шибздик смотрел на него как на невиданное чудо.