Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

— Ничего я не позабыла, Лев Валерьянович! Я еще пока в своемуме. И вдребезги не напивалась, не надейся.

Торц широко развел руками, словно огорчаясь, что больше онуж точно ничем помочь не может, чем же тут поможешь?

— Роман? — резко отвернувшись от Торца, спросила Лера. —Соображения?

— Никаких.

— Саша?

Константинов не мог ее подвести. Ну, не мог, и все тут!.. Онспинным мозгом чувствовал ее состояние — осталась один на один с неведомымпротивником, и все отступили, никто ни при чем, она одна на арене, и непонятно,что будет дальше, и не превратится ли арена в площадку, куда на потеху публикевыпускают голого слабого человека, и с другой стороны у клетки падает решетка,и, жмурясь от солнца и предстоящего удовольствия, на песок выбегает парочкаголодных львов!

— Лер, у меня есть… мысли, — сказал креативный директорзначительно, хотя никаких таких мыслей у него не было, кроме единственной — оТамиле Гудковой. — Но, с твоего разрешения, я тебе их попозже изложу.Тет-а-тет, так сказать.

Лера пожала плечами. Поведение Константинова ее пугало — какбудто он в одну секунду, подверженный законам неведомой телепортации, оказалсяпо другую сторону баррикады, а она даже не могла взять в толк, из-за чего таквышло!

Больше спрашивать было не у кого, ибо на совещанииприсутствовали только эти четверо, и Лера задумчиво оглядела всех по очереди.

— И что будем делать? Финансовая служба «России Правой»требует вернуть деньги, которые они якобы заплатили нам в тот же день, когдаЛев Валерьянович подписал договор. Мы никаких денег не получали. — Она вытянулашею, над плечом Константи нова пристально посмотрела на Торца, спросила громко,как у глуховатой старушки: — Да, Лев Валерьянович?! Денег от «России Правой» мыточно не получали?!

— Нет, нет, — солидно и благожелательно сказал Тори. —Никаких денег! Ни счета-фактуры, ни платежек, ничего нет. И наш банкподтвердил, что ничего на наши счета не приходило!

— Тем не менее они мне названивают с одним вопросом — гдеденьги? Если не вернете, говорят, мы такой шум в прессе поднимем, что вам малоне покажется! Я отвечаю, что денег нам никто не переводил, у нас и документысоответствующие есть.

— А они что? — Это Константинов спросил.

— А они говорят, что лично Герман Садовников перевел нам этиденьги! Или контролировал их перевод, и то, что у нас нет документов, — этоподлог!

Константинов постучал ручкой по зубам — была у него такаяпривычка. Тамила всегда ругалась.

— Лер, а если это просто… кидалово?

— Саша, я не люблю таких выражений!

— Да, прости. Если это просто… ну, игра такая!

— Какая игра?! — простонала Лера. — Кто в нее играет?!

— Садовников.

— Он номер! Застрелили его! Ты ничего про это не знаешь?!

— Я знаю. Но он мог затеять какую-нибудь аферу, именноденежную, и не довести ее до конца. По уважительной причине. Застрелили —причина весьма уважительная!

— Что вы, ей-богу, Александр!.. — пробормотал Левушка Торц.

— С одной стороны, «Россия Правая» и ее лидер решили кинутьнашу газету, так сказать, в идеологическом смысле, а с другой… в денежном тоже!

Лера подумала немного.

— Не знаю, как именно они собирались нас кинуть.Документов-то нет! Нету! А Боголюбов мне сообщил, что «Россия Правая» с наминичего подписывать не собиралась и даже больше, уже подписала договор с ним напроведение предвыборной кампании их лидера, то есть Германа Садовникова. Получается,что Герман Ильич играл во все ворота, что ли?

— А Боголюбов не врет?

— Нет, Саша! — в сердцах сказала Лера. — Вот если бы ты нателефонные звонки отвечал, идиотских вопросов не задавал бы! Боголюбов в той жесамой заднице, что и мы! Только мы, так сказать, несколько больше в нееуглубились.

— Это точно.

— Боголюбов напуган, и именно поэтому он пообещал свестименя с Башировым.

— Пообещать не значит жениться, Лера! Давай правде в глазасмотреть! Вряд ли Баширов станет с тобой разговаривать. У вас… статусы разные иположение в пространстве.

— Баширов ждет меня послезавтра в три в ресторане«Лермонтов» на Тверском бульваре, — скучным голосом сообщила Лера Любанова. —Звонили из его секретариата. Просили не опаздывать и быть готовой к тому, чтоего охрана меня обыщет.

Константинов длинно присвистнул, Полянский приоткрыл рот, иЛев Валерьянович, как курица крыльями, всплеснул руками, очевидно, выражаятаким образом крайнее изумление. Он вообще большинство своих чувств выражалруками. На спокойном, белом, значительном лице, чем-то напоминавшем лицоСадовникова, ничего не отражалось.

— Быть такого не может.

— Тем не менее так и есть, Саша. И мне нужно понять, чтоименно я стану ему говорить!

— Ты у него спросишь: Ахмет… как вас там… Вагранович?..

— Баширов Ахмет Салманович, и не придуривайся ты, ради бога,Константинов!

— Ты у него спросишь: господин Баширов, не вы ли приказализамочить депутата и сами пришли посмотреть на процесс, скажем так, замачивания?А если вы и не замочили, то, может, знаете, кто это сделал?..

— Спасибо, — сказала Любанова. — Все свободны.

Константинов вдруг опомнился, сообразил, что наговориллишнего, и сделал движение подсесть к ее столу, но она его остановила:

— Я сказала — все свободны. Всем спасибо.

— Лера, ты неправильно меня поняла.

— Я все правильно поняла. О своем решении в отношении даннойконфликтной ситуации я сообщу, когда ситуация будет ликвидирована. Поэтому всепо местам. Сейчас же!

Полянский встал и вышел, следом за ним величественноудалился Торц, а Константинов все медлил.

Лера встала и пошла к двери, выходящей «на крышу».

— Саша, я не могу с тобой разговаривать, — сказала она ивзялась за ручку и потянула ее на себя. — Извини.

— Лер, но я…

Дверь в приемную ни с того ни с сего широко распахнулась, ив кабинет влетела Марьяна. От сквозняка внутренняя дверь открылась и сильностукнула Любанову по спине.

Она покачнулась на тоненьких, высоченных каблуках, иКонстантинов подхватил ее. Она стряхнула его руку.

— Ты что? — заорала она на Марьяну. — Тоже спятила, как всетут?!

— Валерия Алексеевна, — пробормотала Марьяна, таращапрекрасные глаза. — Тут у меня… у меня… в приемной…