Проклятие красной земли - Алина Марина

Вилма удивленно смотрит сначала на пастора, а потом переводит тяжелый взгляд на Соломона, явно сомневаясь в адекватности всего происходящего. Даже мать Соломона, которую обычно трудно заставить молчать, вдруг притихает и с недоверием оглядывает сына, будто бы тот решил разыграть чудаковатую и очень не смешную сценку.

— Тогда с вашего позволения, — Соломон поднимается на ноги и протягивает руку Вилме, приглашая ее встать следом. — Мы воспользуемся подвернувшейся возможностью и вашей добротой, пастор.

— Я не понимаю, — сдается Вилма и качает головой. — Зачем нам это?

Соломон только пожимает плечами и проходит к алтарной части церкви, не стесняясь заинтересованных взглядов горожан, направленных на него и Вилму.

— А почему бы и нет? — смеется Соломон, но все же утихомиривается и, сжимая ладони Вилмы в своих руках, мягко улыбается. — Я люблю тебя большую часть своей жизни. И если в будущем какой-нибудь очередной ураган или другая магическая напасть захочет уничтожить наш город, я хочу быть уверенным в том, что провел последние дни в абсолютном счастье. Потому что был рядом с тобой.

Пастор вынимает из напольного ящика свечи и просит горожан передавать по одной друг другу. Огонек за огоньком свечи вспыхивают в зале, разгоняя неприятный мрак и оставляя в церкви только место для небывалого таинства. Соломон никак не готовился к свадьбе, у него нет ни колец, ни подходящего костюма. И тем не менее он чувствует, что это самый лучший способ отметить свадьбу. Вилма бы тоже не согласилась на иное.

— Ладно уж, — скрипит она, пряча довольную улыбку. — Пастор, что вы там обычно спрашиваете у молодоженов? Давайте уже покончим с этим.

— Нужны свидетели, — чинно напоминает Камски, закрывая глаза на остальные церемониальные требования. — И хоть какие-нибудь кольца.

Перстень Соломона, который он отдал Вилме, вполне подойдет за обручальное кольцо. Соломон протягивает свою руку к пальцу Вилмы, снимая перстень и магией уменьшая его до нужного размера. Перстень обращается старинным кольцом с тонкой причудливой вязью, и Соломон буквально кожей чувствует негодование матери, которое она, впрочем, благоразумно решает придержать до лучших времен.

— Считай это подарком на свадьбу, — говорит Аластор, выступая вперед. — И забудем о наших разногласиях.

Аластор снимает со своей изящной ладони один из крупных перстней, явно заговоренных магией, и протягивает его Соломону. А после становится рядом с ним, как свидетель, и крепче сжимает в руках восковую свечу, которая на лицо Аластора отбрасывает теплые блики.

Саломея, не спрашивая разрешения, оказывается рядом с Вилмой, оправляя ей куртку и разглаживая сбившиеся после долгого дня пряди волос.

— Не думаю, что ты бы согласилась на фату, — заговорщически произносит Саломея и, снимая со своих волос крупную заколку, украшенную драгоценными камнями, подбирает с ее помощью локоны Вилмы. — Но это подойдет куда лучше бесполезного фатина.

Волосы Саломеи беспорядком рассыпаются по плечам, и она отлично подходит Вилме в качестве свидетельницы. Эта свадьба точно должна запомниться жителям городка, как самое сумасбродное решение, которое можно было принять в условиях потенциальной гибели.

— Это все еще ничего не значит, — тихо произносит Вилма, когда пастор делает вокруг них круг и принимается читать молитву. — Церковная свадьба не признается штатом, брак надо регистрировать в городской администрации.

— Напомни-ка, кто мэр в этом городе? — усмехается Соломон, хитро оглядываясь на Вилму. — Мне кажется, я смогу уладить этот вопрос. И на этот раз ты уже точно никуда не денешься.

Вилма выдыхает с показательным разочарованием. И берет Соломона за руку, когда пастор подходит к ним ближе, намереваясь спросить согласие брачующихся. Горожане застывают в ожидании самых важных слов, не обращая внимания на гул стихии за окном и все новые разрушения, которые гремят на окраинах.

— Вилма Кармак, согласны ли вы посвятить свою жизнь этому мужчине, любить его и заботиться о нем, а после проследовать вместе с ним в вечный путь ваших бессмертных душ? — спрашивает пастор возвышенным тоном.

Соломон едва вскидывает брови, ожидая более традиционных формулировок про богатство и бедность. Но так ему тоже нравится. Бессмертное путешествие им с Вилмой подходит куда больше всех болезней мира и такого же здравия.

— Не думаю, что у меня есть выбор, пастор, — цокает Вилма и даже не думает извиняться. — Я согласна.

Соломон щипает ее за руку, пока пастор, перелистывая свою священную книгу, отвлекается.

— Соломон Ротшильд, согласны ли вы посвятить свою жизнь этой женщине, любить и оберегать ее до самого последнего дня, а после проследовать вместе с ней в вечный путь ваших бессмертных душ?

Соломон отвечает без лишних сомнений.

— Согласен.

Аластор подмигивает дочке пастора, Айрис, которая забирает из рук отца книгу, и кивает в сторону постамента, явно намекая на такую же участь. Айрис безразлично взмахивает волосами и проходит мимо Аластора с гордой непоколебимостью. Соломон успевает заметить, как Аластор цепляет магией подол платья Айрис, заставляя ту остановиться, и коротко проезжается пальцами по запястью девушки.

Вот уж кого точно не усмирить, так это Аластора Рэглана. У которого явно намечается третий брак.

— Перед лицом бога объявляю вас мужем и женой, — торжественно завершает пастор, окропляя Вилму и Соломона святой водой. — И в знак свершившегося союза прошу жениха поцеловать невесту.

Вилма нерешительно поворачивается к Соломону, будто бы она все еще не до конца верит в реальность свершившейся свадьбы. Отчасти Соломон прекрасно понимает ее чувства. Но они вместе провели уже столько лет, что не имеют права так легко сейчас отступиться друг от друга.

— И все же это не очень нормально, — шепотом сообщает Вилма, недовольно оглядываясь на любопытных горожан.

— Обсудим это в рабочий день, миссис Ротшильд, — ухмыляется Соломон. — Жду вас на прием в городской ратуше. Там вы как раз и сообщите мне о всех своих сомнениях.

Соломон продевает кольцо Вилме на безымянный палец, осторожно сжимая его по обе стороны. А после подставляет свою ладонь, позволяя Вилме проделать то же самое с перстнем Аластора.

Порыв ветра врезается в крышу церкви, сметая с нее шифер. Но церковь выстаивает. Как и чувства Соломона посреди всей неразберихи этого города.

Он притягивает к себе Вилму, нежно обнимая ее за шею. И, наконец, целует ее у всех на глазах, в одночасье свыкаясь с тем, что они теперь не расстанутся.

Отныне они навсегда связаны перед лицам людей и взором бога. И Соломон приложит все свои силы, что убедить в этом свою супругу. Однажды она точно смирится. Возможно, сразу после того, как в городской книге увидит свое имя в фамильном перечне Ротшильдов.

А уж об этом Соломон точно позаботится.

* * *

— По-моему, ничего не изменилось, —