Неспящая - Наталия Шитова

Он всплеснул руками:

— Я не знаю, чем тебе доказать, что во мне сейчас нет Райды! Просто поверь!

— Может, ещё и помолиться на тебя, поверив? — я повернулась к нему. — Пошёл вон! Я вижу, насколько ты сильнее меня, но я тебя не боюсь. Сейчас я не знаю, как я это сделаю, но я заставлю тебя заплатить.

Он со вздохом пожал плечами:

— Ладно, сейчас это бессмысленный разговор. Отложим. Можешь, конечно, позвать на помощь Марецкого и заложить меня. Но я бы предпочёл уйти, раз уж мне тебя сейчас ни в чём не переубедить.

— Уходи. Я не собираюсь тебя закладывать, я сама с тобой разберусь, когда всё выясню до конца.

— Хорошо, — спокойно кивнул он. — Тебе Филька ведь дал свой личный номер? Звони ему, он знает, где меня найти… И да, не забудь, что рыжая всё ещё ждёт своего Айболита в условленном месте.

Я нажала на кнопку домофона. Замок надрывно зазвенел, дверь открылась. Я сбежала по лестнице и села в машину Марецкого.

— Ну, что? Теперь домой? — уточнил Алексей, трогаясь с места.

Я молча кивнула.

Дома было темно и тихо.

Я включила свет в прихожей, сняла куртку, кроссовки, сунула ноги в тапочки. Шлёпанцы Макса чинно стояли рядом с моими, ждали хозяина. Я вынула из коридорной тумбочки чистый пакет и аккуратно завернула в него шлёпанцы. Нет сил смотреть на них, но не выброшу ни за что… Я отнесла свёрток в комнату и положила его в шкаф на одну из полок.

На стенных крючках за шкафом висели домашние брюки Макса и фланелевая клетчатая ковбойка. Я сняла рубашку с крючка, уткнулась в воротник. Родной запах… Если оставить всё это так, на виду, я никогда не смогу успокоиться и начать соображать. Я аккуратно свернула одежду Макса и убрала её туда же внутрь шкафа.

Прошла в ванную, включила свет. Ох… Сколько всяких мужских пустяковин… Недавно начатый флакон с сандаловым парфюмом. Бритва, расчёска, гель для душа. Растрёпанная зубная щётка. Макс уже несколько недель просил меня купить ему новую… Прости, Максюша, я опять забыла.

Придётся переехать к Эрику. Наверное, уже совсем скоро. Я всё это заберу с собой. Спрячу с глаз подальше, но буду знать, что хоть что-то у меня осталось.

Никто не мешал мне дать волю слезам, но я упорно сопротивлялась. После переезда к Эрику сопротивляться будет легче. Пока как получится. А как получится у меня прожить хотя бы несколько дней в этой квартире, без Макса, без сна, без надежды, я совершенно не представляла.

Я вошла в кухню, не зажигая свет. До бутылок с минералкой на подоконнике можно добраться и без света.

Большое тёмное пятно на фоне окна показалось мне странным, а когда оно шевельнулось и рывком вытянулось до человеческого роста, я истошно завопила.

— Пожалуйста, не надо кричать! — раздался в кухне взволнованный голос.

Я сделала шаг назад и нащупала на стене выключатель.

У окна стоял парень в голубых истёртых джинсах и тёмной флисовой куртке-худи. Совсем молодой, темноволосый, нестриженый и слегка небритый. Испугался он, похоже, не так сильно, как я, но глаза тоже вытаращил в панике.

— Не кричи, — попросил он почти шёпотом. — Я ничего не сделаю тебе!

— Ты кто вообще? — пролепетала я, чувствуя, как заколотилось сердце, только-только опомнившееся от первого испуга.

— Не узнаёшь? — виновато улыбнулся он.

— Нет.

Я сделала шаг влево. Теперь, если протянуть руку, можно выдернуть из подставки для ножей внушительный тесак для разделки мяса.

— Я Роман.

— Какой ещё Роман?

— Ты меня на крыше уговаривала, чтобы уснул.

Я тяжело и медленно выдохнула.

Да. Точно. Действительно, это он. Хотя не напомнил бы — не узнала бы ни за что. Парнишка похудел ещё сильнее, но выглядел значительно лучше. Всё-таки спокойно отлежать в коконе и выйти из него естественным путём — великое дело для кикиморы, особенно для измученной и загнанной.

— Как ты сюда попал?

Он рассеянно махнул рукой себе за спину:

— Так, это… Через балкон. Там же дверь открыта.

— Ка-а-ак?! По крыше, что ли?!

— Не, через крышу тут неудобно, козырёк верхний очень длинный. На той стене, за углом сразу — внешняя пожарная лестница. По ней до карниза, и по карнизу до балкона, пешочком, — пояснил парень.

— По карнизу? До балкона?

Он кивнул.

— Ты дурак? Совсем, конченный? Здесь высота метров двадцать! Да от тебя бы мокрое место осталось…

Парень рассеянно поморгал и проговорил с обидой:

— Да я с тринадцати лет куда более сложные штуки делаю. Тут вообще всё просто, как по Невскому погулять. Что ты плачешь-то?

— Это не из-за тебя. Это другое… — я отвернулась от него и наскоро вытерла слёзы.

— А, я понял, — печально отозвался он. — Я слышал про твоего парня.

— Зачем ты пришёл?

— Спасибо сказать. Ты мне здорово помогла тогда…

— Ничем я тебе не помогла, — отрезала я. — Совершенно ничем. Ребята тебя всё равно взяли бы. И по голове тебе всё равно досталось, как я ни пыталась этого избежать. Так что благодарить тебе меня совершенно не за что.

Он покачал головой:

— Ещё как есть, за что. Мне кикиморы в подвале рассказали всё, когда я из кокона вышел. Если бы не ты, меня вернули бы тем уродам, в клинику.

Я обошла его, взяла с подоконника бутылку минералки и принялась пить из горлышка. Оторвавшись, махнула бутылкой Роману:

— Будешь?

— Давай.

Он перехватил бутылку и жадно припал к горлышку.

— Ну и что ты тут сидел, мучился? В квартиру влезть через балкон ты мастер, а воды хозяйской попить слабо?

— Из-под крана я пил, — отозвался он, отрываясь от бутылки.

— Из-под крана, Ромка, без толку. Нам соли нужны.

— Я знаю, — кивнул он и отставил бутылку. — Я на самом деле много про себя знаю и про то, как всё правильно делать надо. Только бесполезно всё, если в ту клинику попадёшь. Оттуда только вперёд ногами выносят, сам видел.

— От клиники тебя тоже не я спасла, а Эрик. Эрик Малер. Ты его не видел, но…

— Да, про него мне тоже всё рассказали, — согласился Ромка. — Я знаю, он в больнице. Я его тоже обязательно поблагодарю.

— Ты уж подожди, пока его выпишут. Через окно в палату лезть не стоит.

— Не буду, — засмеялся Ромка, но потом смущённо замолчал. Видимо, озадачился, это была шутка или нет.

А я и сама не знала, шутка, не шутка… Напугал меня Ромка, конечно, по первому разряду. Но его присутствие отвлекало от всего остального, с чем оставаться наедине было сейчас невыносимо.