Темный - Юлия Трегубова

— А вы к ней приходили? Зачем?

— Я же говорю, что хочу разобраться. Если бы вам пришло такое письмо на почту, что бы вы делали?

Гришин пожал плечами.

— Не знаю, Герман Петрович, я бы, наверно, был в курсе своих дел…

Герман закипал от злости. Он видел, что следователь намеренно тянет время, пытается его подловить.

— И я в курсе своих дел. Но я не могу знать, что происходит в головах у студентов.

— Но тем не менее вас это очень беспокоит…

— Разумеется. Я же не бессердечный. Погиб почти ребенок…

— Погиб? — Следователь наклонился ближе, навалившись локтями на стол.

Герман сделал вид, что намека не понял.

— Так что нашли в компьютере? — снова задал свой вопрос Герман.

— Я не могу разглашать информацию. Тайна следствия, знаете такое?

— А все-таки? — Герман отступать не собирался. В нем крепла какая-то невиданная до этого момента наглость. Он удивлялся своей напористости. Совсем недавно это качество так раздражало его в Константине, а сейчас он чувствует в себе силу и решимость идти напролом. — Денис Александрович, чисто по-человечески, не для протокола, скажите, вы же наверняка видели заключение. О каких таких данных государственной важности твердит его мать? Ведь это может быть важно и для всего расследования. А если я что-то пойму, то и следствию помогу. Уж поверьте мне, я же заинтересован в том, чтобы наконец-то избавиться от этих бредовых подозрений.

Гришин смотрел в глаза посетителю и не узнавал. Перед ним был совершенно другой Темный. «Блефует? Нет, не похоже. Глаза не прячет, рукава не мнет. Видно, не прикидывается».

— Да мне бы тоже очень хотелось это знать, Герман Петрович.

В глазах Германа сразу прочиталось недоверие. Молодой следователь отвел взгляд, окинул стопочку папок, недавно осиротевшую, прикинул: «Может, он и прав… Без него разобраться будет гораздо сложнее». И уже вслух сказал:

— Заключение экспертизы до нас еще не дошло.

— Как это? — изумился Герман.

Но Гришин не собирался уточнять. Герман уставил на следователя глаза. А пальцами начал набивать монотонный ритм о поверхность заваленного бумагами стола.

— Почему не дошло заключение? — повторил вопрос Герман спокойным тоном, медленно, выговаривая по слогам.

И снова пальцы выстукивали ритм, словно удары метронома. Стук сливался с сердцебиением, пробирался в сознание, бил в барабанных перепонках.

Гришин засмотрелся на переливающийся лунным светом перстень. Его взгляд застыл, лицо онемело.

— ФСБ заинтересовалось этим делом, — начал медленно, с особой тщательностью выговаривать каждое слово следователь, — экспертиза проводилась в их лаборатории, и пока никакой информации у меня нет.

— ФСБ? — повторил ошарашенный Герман.

«Видимо, не зря мать Олега упоминала про какие-то государственные дела», — думал Герман. Он тут же убрал со стола руку. Глаза следователя прояснились. Минуту Гришин собирался с мыслями, вспоминая, на чем остановился разговор, а затем оживился и снова нацелил на Германа взгляд.

— Вы больше ничего не хотите мне сказать, Герман Петрович? — с прежним напором спросил он.

Герман догадался, к чему тот клонит, но виду не подал.

— Нет, — спокойно ответил, поднялся со стула и повернулся к выходу.

— А если подумать, Герман Петрович? — не отступал Гришин. — Вы же хотите сотрудничать со следствием?

— Хочу, но я больше ничего не знаю.

Стиснув от злости зубы, Гришин размашисто начеркал свою отметку на пропуске и молча протянул посетителю.

Герман трясся в автобусе, смотрел на весенний город, но мысли его были далеко. «Почему ФСБ? Этого еще не хватало… Во что же я вляпался?» Дело с каждым днем набирало обороты, совершенно неожиданные. И как распутать этот клубок, разгадать головоломку, которую задала ему судьба, он не знал.

Мужским поставленным голосом динамики объявили его остановку. И он вывалился вместе с людским потоком из серого автобуса с большими, словно рога выступающими вперед зеркалами.

В толпе он заметил знакомые поля серой шляпы. Ощутил чей-то пристальный взгляд. Герман обернулся — этого человека он уже встречал в городе. Такой же длинный плащ, серое, осунувшееся лицо — ни с кем не спутаешь. Что это? Прогрессирующая паранойя? Можно было бы списать на случайность. Но наткнуться на одного и того же человека в центре города, а потом здесь — в своем районе, который далеко не в двух шагах… Нет. В свете последних событий Герман начал склоняться к мысли, что совпадения в жизни не случайны.

Быстрым шагом Герман почти бежал к своему дому. Он старался не выдавать своего беспокойства. Но получалось плохо — то и дело невольно оглядывался в поисках серой шляпы. Но больше так никого и не заметил. «Нервы сдают, — решил Герман, — показалось. Как малое дитя, ей-богу, насмотрелся шпионских детективов и возомнил себя Джеймсом Бондом… Да кому я нужен?»

На подходе к дому он заприметил красную «Мазду», сверкающую на солнце. Невольно поморщился. Предстоящий разговор не сулил ничего хорошего. Герман помнил гневный взгляд Светланы. Он ведь так ей ничего и не объяснил. Да и как объяснишь? Сказать, что нашептывал программисту каждую ночь код программы, и поэтому он сошел с ума? Так она сразу отправит следом за ним в психдиспансер.

Светлана выскочила из машины, как только у подъезда нарисовался Герман. В руках у нее была сумочка, на этот раз ярко-синего цвета. И ноготки, коротко стриженные, под цвет — тоже сияли синим глянцем на солнышке. Стройные бедра соблазнительно облегали голубые джинсы с огромной дырой над правой коленкой. Само наличие дыры Германа не поразило — он знал, что сейчас так модно, студенты частенько появлялись на лентах и в более драных штанах. Но вот пикантно оголенный кусочек смуглой и гладкой кожи… Словно подглядываешь в замочную скважину в женскую раздевалку. Герману стало неловко. Он осознал, что смотрит собеседнице не в глаза, а на заманчивую коленку.

— Герман, как это понимать? Ты почти сорвал проект, над которым мы так долго работали, удрал, телефон не берешь, — тут же начала Светлана.

Голос ее поднимался так, что прохожие невольно оборачивались и с нескрываемым любопытством глазели на странную парочку.

— Свет, давай не здесь, — тихо пытался остановить ее Герман.

— Нет, я хочу знать, что на тебя нашло?

Герман легонько подхватил Светлану за локоть и повел к подъезду.

— Давай не будем обсуждать наши дела у всех на виду.

Светлана еле сдерживала накопившийся пар. Чувствовалось, что слова так и рвутся наружу. Ей нелегко давались минуты молчания, пока поднимался лифт, пока Герман возился с ключами. Но как только они переступили порог и за ними захлопнулась дверь, терпение у Светланы лопнуло.