Лебединый трон - Кэтрин Корр

– Не извиняйтесь, Люсьен. Вы выглядите измученным, вот и все. Вам надо было подольше отдохнуть в Мерле.

– Я не хотел больше откладывать свое возвращение. Мне потребовалось больше времени, чем я надеялся, чтобы найти рецепт противоядия среди записей вашего отца; я не был готов уйти до вчерашнего вечера.

Вчерашнего вечера? Он, должно быть, летел быстро и без остановки, чтобы так быстро добраться до нас. Я хочу сказать ему, как сильно я ценю его помощь – мне хочется протянуть руку и вытереть грязное пятно с его ключицы, но что-то останавливает меня. Сложив руки на коленях, чтобы не поддаться искушению, я прибегаю к формальностям.

– Атратис благодарит вас за ваши усилия, лорд Руквуд. – Он так удивился моей нелепой фразе, что я расхохоталась. – Мне очень жаль. Я имею в виду, спасибо, Люсьен. – Мой смех затихает. – Вам не обязательно было соглашаться помогать мне.

Он слегка улыбается, приподнимая бровь.

– Вы можете себе представить реакцию моего отца, если бы я этого не сделал?

– В ваших словах есть смысл.

– Могу я спросить, увенчалось ли ваше дело успехом?

– Ну… – Я наливаю ему еще шоколада и рассказываю о двух своих попытках обыскать комнату Зигфрида, за которыми последовали суд и беседа с королевой. Когда я заканчиваю, он сердито смотрит на ковер.

– Что же это такое, что мы упускаем из виду?

– Значит, вы согласны, что здесь происходит что-то еще? – Он кивает, и я продолжаю: – Если королева знает, что кто-то собирается захватить престол, но не знает, кто именно, значит, именно этим и объясняется вчерашний суд. Возможно, она надеется вывести Зигфрида на чистую воду.

– Возможно. Или, может быть… – Он замолкает, чтобы подавить зевок. – Простите.

– Люсьен, вам нужно отдохнуть. Мы можем поговорить об этом позже.

– Конечно. – Он берет со стола мой браслет из тонкой золотой филиграни, похожий на перышко, и вертит его в пальцах. Но он не делает ни малейшего движения, чтобы уйти.

– Милорд, что-то случилось?

Он вздыхает.

– Когда я был в лаборатории в Мерле, изучая книги вашего отца, я нашел кое-что такое… – Он хмурится еще сильнее. – Что меня обеспокоило.

Я жду, когда он продолжит.

– Миледи, вам это не приходило в голову? – Он снова замолкает, все еще сосредоточившись на браслете, и едва заметно качает головой, словно пытаясь прогнать какую-то неприятную мысль.

– Люсьен? – От страха у меня встают дыбом волосы на затылке. – Пожалуйста, скажите мне.

– Этот друг-химик, о котором упоминал Зигфрид, тот самый, который якобы изготовил яд, убивающий короля… – Он осторожно кладет браслет обратно на стол и смотрит на меня. – Ваша Светлость, а вам не приходило в голову, что другом Зигфрида мог быть ваш отец?

– Мой отец? Не говорите глупостей, Люсьен! – Я вскакиваю и брожу по комнате, пока мой взгляд не падает на книгу, которую я читала; тонкий томик стихов, который мой отец когда-то подарил мне на день рождения. Я хватаю его и прижимаю к груди. – Мой отец был хорошим человеком. Он учился на целителя, а не на убийцу.

– Я знаю, но…

– И, кроме того, Зигфрид сказал, что его друг создал зелье, которое заставляет меня трансформироваться, а также то, что отравляет короля. Если бы мой отец изобрел такое зелье, неужели вы думаете, что он не дал бы его мне? Что он унес бы эту тайну с собой на погребальный костер? Это невозможно.

Люсьен не отвечает.

Моя грудь сжимается. У моего отца, несомненно, был мотив, если он действительно подозревал своего брата в смерти моей матери. И сам Зигфрид сказал мне, что они с химиком виделись.

Но это все равно невозможно.

Я открываю книгу и читаю надпись: «Моей любимой дочери на ее четырнадцатый день рождения – “и там, где поют звезды, ты будешь парить. И там, где падают звезды, ты будешь свободна”». Еще одна цитата из литании.

– Мой отец любил меня.

– Конечно, он любил. Но что, если этот друг на самом деле больше, чем один человек? Нет никаких причин предполагать, что Зигфрид говорит правду. Может быть, кто-то другой создал трансформирующее зелье. А ваш отец разработал яд.

Я нетерпеливо качаю головой:

– Зачем вы все это говорите?

Люсьен протягивает небольшой сверток, лежавший рядом с ним на диване.

– Я нашел это в лаборатории вашего отца.

Я неохотно беру сверток и заглядываю внутрь. Одна из записных книжек моего отца, хотя и меньше тех, которыми он обычно пользовался. И когда я начинаю листать ее, я вижу, что структура не совпадает со стилем, что была в остальных его книгах. Обычно отец начинал с наблюдений за симптомами той или иной болезни, ее возникновением, скоростью распространения инфекции и так далее – и затем начинал вести экспериментальные черновики. Но эта книга… она не похожа на книгу по целительству. Я просматриваю открытую передо мной страницу.

Запись за записью, сделанной неровным почерком моего отца. Я продолжаю листать страницы, пока не дохожу до места, куда кто-то (Люсьен?) – положил закладку. Здесь почерк еще более неаккуратный; я подношу книгу к окну и наклоняю ее к свету, щурясь.

Каменный дракон на пляже с оборванной на шее цепью.

Высыпания, которые я видела на коже моего дяди. И только сейчас я задумываюсь о том, что они похожи на язвы, покрывающие кожу моего отца перед его кончиной. Возможно ли, что он экспериментировал на самом себе?

И о каких «нас» он говорит?

Я захлопываю книгу.

Люсьен наблюдает за мной.

– Это не может быть правдой. – Я делаю глубокий, прерывистый вдох. – Это не может быть правдой, потому что…

Потому что если это так, то что еще из того, что я признавала истиной, на самом деле ложь?

Я смотрю на книгу в своих руках. Возможно, это свидетельство соучастия моего отца в болезни короля. Но у меня до сих пор нет доказательств причастности Зигфрида. Все, что я могу сделать, – это повторить то, что он сказал мне: он планирует захватить королевство. Он считает меня добровольным сообщником. Мое сердце бьется быстрее. Поверят ли в это другие? Обо мне, конечно, ходит довольно много слухов. Что, если я достаточно храбра, чтобы признать их правдой?