Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

маклюбы твоей матери. Ты даже не был знаком с моей мамой. Она засмеялась снова, прижала маленькую подушку к животу. Я думала, ты будешь выше, сказала она. Он встал с дивана и поднялся на носочки. Я и есть высокий, ответил он. Она снова засмеялась, прикрываясь широким рукавом, потом посмотрела в сторону. Ее глаза блестели. Она предложила ему снова выпить. Нет, спасибо. Повисла тишина. Она переворачивала в руках подушку, прижимала ее ближе к себе. Он постучал по дну упаковки от сигарет, распаковал ее, скрутил в трубочку целлофан. Сколько тебе лет? Двадцать два. Ты выглядишь младше. А ты умеешь делать комплементы. Да нет, я застенчивый, всегда был застенчивым, даже ребенком. Я тоже, сказала она. Он сильно затянулся и тихо промолвил: я очень долго ждал этого дня. Сальва зарделась и поднялась, убрала тарелки со стола. Когда вернулась, он спросил, преданная ли она. Достаточно, ответила Сальва. Они снова замолчали. Это плохой ответ? Не бывает плохих ответов. Это хорошо, ответила она. Он протянул руку, чтобы убрать нить с ее рукава. Она отступила назад. Ох, сказала она и поднялась, замешкалась, прошла мимо. Она взяла пепельницу с подлокотника. Она пошла на кухню и выбросила пепел в ведро. Когда вернулась, снова села на диван. Он заметил, что она убрала нить с рукава сама.

482

Они поженились через тридцать четыре дня. Бассам проговорил с ней в общей сложности два часа.

483

Через десять месяцев после свадьбы у них родился первый ребенок, Арааб, названный в честь Ибрагима Мухаммада Салеха, который выступал на сцене под псевдонимом Абу Араб.

Сам Бассам стал Абу Араабом, в том смысле, что abu означает «отец» кого-то.

Он положил ребенка на руку между локтем и ладонью. «Ну что я могу тебе сказать?» – спросил он вслух у спящего мальчика.

484

Раздался звонок от директора школы. Арааб выбежал из ворот вместе с другими мальчишками. Они ушли кидать камни. Его видели в этой местности. «Бассам, – сказал директор, – тебе нужно поторопиться и найти сына».

Он нашел Арааба за складом рядом со школой. Мальчики построили себе баррикады из автомобильных шин. Внутри шин они складывали камни.

У Арааба была при себе примитивная рогатка, сделанная из ветки в форме игрека, черная повязка на глаз и резинка.

– Иди в машину.

– Нет.

– Иди в машину, говорю. Сейчас же. Тебе двенадцать лет [83].

– Нет.

– Делай, что я тебе велю. Сейчас же!

Бассам поднял стеклоподъемники, заблокировал двери, поехал по колдобинам Анаты. Арааб дергал ручку двери. На крутом пригорке Бассам поднял ручник, опустил окно, уперся лбом в руль.

– Не двигайся.

Он чувствовал, как в мальчишке кипит ярость, как сжалось его сердце, как он смотрел вдаль, в никуда.

– Послушай меня.

Бассам никогда раньше не рассказывал сыну всю свою историю: сначала флаги, потом камни, потом гранаты, потом убежище на вершине холма, потом арест, потом тюрьма, потом побои и снова побои.

– Ты слышишь меня? Они поднимают тебя с пола и снова бьют. А потом ты выходишь на свободу и бросаешь еще один камень. И они бьют тебя опять. А ты продолжаешь бросать камни.

Арааб пожал плечами.

– Ты видишь, чем это заканчивается?

Арааб уставился в окно.

– Это означает, что они победили.

Он снова пожал плечами.

– Ты хочешь, чтобы они победили?

– Нет.

Бассам опустил рычаг и медленно тронулся. Он видел, что у мальчика дергается коленка.

– Выйди из машины, – сказал Бассам. – Сейчас.

Он потянулся через пассажирское кресло и открыл дверь. Арааб отстегнул ремень, вышел на обочину. Бассам обошел автомобиль спереди и подобрал камень рядом с колесом. Он положил камень в руку Арааба, сложил его пальцы поверх.

– Я сейчас встану вон туда, – сказал Бассам. – А потом закрою глаза. И я хочу, чтобы ты кинул этот камень. В меня. Как можно сильнее. И я хочу, чтобы ты попал.

– Нет.

– Если ты этого не сделаешь, я вернусь к твоей баррикаде. Буду там стоять и ждать джипа. Когда он приедет, я кину камень вместо тебя. Ты меня понял?

– Да.

– Если не ударишь меня камнем, я уйду и кину его сам. И тебе прекрасно известно, что тогда со мной случится. Ты меня понял?

Бассам отошел на десять шагов, крепко сжал глаза. «Кидай, – сказал он, – кидай сейчас».

Он услышал, как камень просвистел мимо.

– Ты должен в меня попасть, сынок.

Он услышал всхлипы мальчика.

– Кидай еще раз, – сказал Бассам.

– Нет.

– Мы отсюда не уедем, пока ты в меня не попадешь.

485

Как бы назвали это британцы – knee-knockers.

486

Больше всего он боялся, что Арааб окажется в тюрьме. Когда они оба вернулись домой в тот день, Бассам заставил сына положить руку на Коран и поклясться, что он никогда больше не будет участвовать в таком восстании.

487

Слово «восстание» происходил от древнефранцузского слова rioter, что значит спорить, ссориться, участвовать в обсуждении. Riote: шум, дебаты, беспорядок, резкие движения. А еще, возможно, от латинского слова rugire – реветь, кричать.

488

В начале девяностых годов палестинская повстанческая символика стала популярна среди небольшой группы японских подростков. Они коллекционировали резиновые пули, газовые канистры, полицейские дубинки, наколенники, раковины для защиты паха, щитки на голень, тактические очки, маски и особенно раскрашенные камни, которые кидали молодые арабы во время Первой палестинской интифады.

Камень, разукрашенный в палестинские цвета, если имел необходимые документы и номерной знак, мог получить ценник в одну сотню долларов. Щиты из оргстекла с эмблемой ЦАХАЛ могли принести сто пятьдесят долларов, если его подписал и верифицировал солдат.

Стихийный магазин «Трофеи войны» появился в районе Синдзюку, маленький магазин с измученной задвижкой и покосившимися полками, но быстро обанкротился, когда началась Вторая палестинская интифада и защитная экипировка вышла из моды.

489

Когда они впервые заговорили на собрании «Родительского круга», Рами с трудом понимал акцент Бассама. Бассам говорил по-английски без остановки, все ударения ставя на арабский манер. Он начал говорить о своих друзьях, бросивших две ручные гранаты в джип, но с его хевронским акцентом это прозвучало как – две сотни гранат.

Это превратилось в одну из их шуток: эй, брат, забрось им двести гранат.

490

В письме к Рами Бассам писал, что важнейшее качество боли состоит в