Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

439

В качестве договора о возвращении тела израильского солдата, тела трех террористов, ответственных за взрывы на улице Бен-Йехуда, были в конце концов возвращены семьям. Весь процесс занял семь лет. Представители ЦАХАЛ доставили голубые контейнеры на ступени их домов.

Это была секретная операция: четыре джипа неслышно ехали в темноте по крутым улицам. Внутри не горел ни один датчик. На улицах не было ни одного патруля.

Они быстро проехали мимо Мемориала жертвам террора, мимо небольшой площади, вдоль Школьной улицы.

Прожектор подсветил шаги. Из автомобилей вытащили голубые холодильные камеры, каждую несло два солдата. Тела положили возле забаррикадированных дверей.

В городе зажглись фонари. Залаяли собаки. Раздался звук захлопывающихся дверей. Кто-то закричал, но джипы уже уехали.

440

Солдаты назвали ее операция «Пазл».

441

Глазное яблоко, которое оказалось в Арате на навесе кафе, принадлежало Юсефу Шули.

442

Когда выдергивается чека на поясе смертника, верхняя часть туловища террориста принимает на себя основную часть взрывной силы и превращается в кровавый туман. Голова и ноги отрываются, но по ним еще можно угадать, что это конечности человека.

Из-за того, что глаз Шули был обнаружен отдельно от оставшейся головы, судмедэксперты пришли к выводу, что он скорее всего посмотрел вниз, на грудь, в тот момент, когда дернул чеку, чтобы убедиться, что все сработало, или, может быть, он в страхе присел, увидев, как перед ним только что взорвался его коллега-террорист, а, возможно, затем, чтобы помолиться.

443

Некоторые специалисты предпочитают называть их «поясами убийц».

444

По слухам, новые дома для семей смертников, построенные на окраине деревни, являются подарком Иранского правительства.

Платежи удалось отследить по сложному лабиринту, который заканчивался местными политическими конторами в Наблусе, но, по слухам, они пришли через Рамаллу, из Дамаска, из Женевы, из банковского счета в Швейцарии, а туда – из самого Тегерана.

Деньги отложили непосредственно на строительство как прямой военный ответ на действия ЦАХАЛ, которая ломала и запечатывала старые дома. Все было заснято на камеру и выложено в интернет на сайте радикальной исламской группировки: То, что вы разрушаете, мы построим заново.

445

Рами заглянул в новые дома на сырой пленке документального фильма. Во время интервью родители сидели на диванах на фоне всякой домашней утвари: чайничков, цветов, маленьких животных из стекла, медальона, Корана, сувениров из Мекки.

Мать Башара Савалха держала на коленях фотографию сына в рамочке. Ревела в белый платок. Она поднялась с дивана, прервавшись на середине слова, и, обессилев, рухнула обратно.

Отец Юсефа Шули смотрел прямо в глаз камеры. Его жена тихо сидела рядом. Его сын узрел лик Божий, сказал он, да помилует Аллах его душу. Когда он потянулся за стаканом воды, его рука дрожала. Он сказал, что не может найти покой во сне уже много лет. Он не мог этого понять. Их сыновья научились радикальному течению в тюрьме, Аллах защитит их, но в тюрьму они попали за то, что кидали камни.

– Только за это, – сказал он в камеру. – За то, что кидали камни. Что такое этот мир, как не одни камни?

Он поднялся и подошел к стене сзади, а потом ушел прочь от камеры и отказался вернуться.

Снаружи – под непривычно голубым небом – был показан деревенский минарет, черепичные крыши на горизонте, стая ласточек над кладбищем.

Местные были проинтервьюированы в кафе с неоновыми вывесками. Они хвалились великими мучениками девяносто седьмого года, которые, как они сказали, отдали жизни во имя джихада. Двоюродный брат Юсефа Шули сказал, что был бы рад оказаться на месте своего кровного родственника. Он бы с радостью очутился на той улице Бен-Йехуда и снова и снова взрывал бы себя, лишь бы брат вернулся к ним хоть на один день.

Рами смотрел запись без перевода, но его арабский был достаточно хорош, чтобы он мог понять почти все.

Больше всего его удивило то, хотя он и не понимал почему, что сам Юсеф – боевик, который вероятнее всего подорвал Смадар, – в университете изучал графическое искусство.

446

В Вифлеемском университете Юсеф Шули начал арт-проект с использованием найденных военных трофеев – резиновых пуль, газовых канистр, патронных гильз – в изготовлении клеток для птиц, дверных колокольчиков, кормушек. Он рассказал профессору, что хочет сделать Вифлеемскую звезду из канистр из-под слезоточивого газа.

Проучившись два года, Шули был арестован рядом с отелем «Джасир Палас», куда отправился вместе с другими студентами искать повстанческую атрибутику для своих работ. Военный суд счел его виновным в подстрекательстве к протестам и бросанию камней.

Он отказался принять решение суда, заявив, что в жизни не кидал ни единого камня, но теперь будет это делать в будущем в любом месте и в любое время.

Шули приговорили к четырем годам лишения свободы.

447

Смадар остригла волосы под «ежик» и проколола нос. Тринадцать лет, фаза протеста только началась. Она хотела выглядеть как Шинейд О’Коннор, танцуя дома, среди клумб с цветами, распевая «Nothing Compares 2 U».

448

После Рами говорил, что против пирсинга ничего не имел, но вот от стрижки опешил.

449

Многие пожилые евреи подписали контракты «Heimeinkaufsvertrag» [77] и заплатили восемьдесят тысяч рейхсмарок за право проживания в Терезиенштадте. Им рассказывали, что это приятный богемный курорт с садами, фонтанами, виллами, променадами. Идеальная старость после выхода на пенсию. В чемоданах они везли всевозможные памятные для них вещи, такие как ценные зеркальца, расчески, заколки и щетки.

450

Сбритые волосы использовались на подкладках ботинок экипажа немецких подводных лодок. А также для изготовления грубой рабочей одежды. А еще говорят, что их использовали при создании длинных грив деревянных лошадей-качалок, их модели все еще можно найти на черных рынках Кракова.

451

Когда они выкатили Смадар на секционном столе, Рами заметил на ее руке дедушкины часы: они все еще шли.

452

После рождения Смадар, ее дедушка Матти Пелед сидел с ней в саду и учил ее английскому и арабскому одновременно. Генералу нравилась роль дедушки. Она делала его мягче. Он приводил ее на собрания общественных советов, активистов, группировок по защите прав человека.

Он носил ее на плечах до