Студенты в Москве. Быт. Нравы. Типы - Петр Константинович Иванов

вопросы, самые интересные в философии. Сомов сам писал рефераты, оппонировал и горячо спорил. Кантовские вечера были в его жизни своего рода праздниками, когда он чувствовал себя торжественно настроенным и радостным…

Начало ХХ и ХI веков в России и во всем мире – периоды расцвета активной философской мысли и создания множества философских кружков. Вот несколько известных примеров из обеих эпох:

Начало ХХ века:

1. Кружок вокруг Марии Штайнер во Вроцлаве (Бреслау) и Вене. Мария Штайнер, философ и социальный мыслитель, собирала группу учеников и последователей, которые обсуждали философские и социальные вопросы, основываясь на идеях антропософии и антропологии.

2. Кружок феноменологии в Мюнхене. Эдмунд Гуссерль и его студенты в Мюнхенском университете сформировали кружок, который занимался развитием феноменологии как философской методологии. В нем принимали участие философы, такие как Мартин Хайдеггер и Ганс-Георг Гадамер.

3. Кружок вокруг Георга Шиммеля во Франкфурте. Георг Шиммель, немецкий социолог и философ, собрал группу студентов, чтобы обсуждать широкий спектр тем, включая социологию, культурологию, эстетику и религиозные вопросы.

Сегодня:

1. Философский кружок «Философская Москва»: Объединяет студентов и преподавателей Финансовой академии. Существует с 2018 года, занимается широким кругом вопросов.

2. Клуб «Философия искусства» в Санкт-Петербурге. Этот кружок сосредоточен на философии искусства и объединяет студентов, преподавателей и интересующихся теорией и концепцией искусства.

3. Философский кружок Dialogos в Барселоне. Это международный кружок, который проводит обсуждения и дебаты по философским темам, привлекая студентов и ученых со всего мира.

4. Философский кружок Café Philo в Париже. Это неформальный кружок, который проводит философские дискуссии и дебаты в кафе. Он открыт для всех, кто интересуется философией.

Но одиннадцать с полтиной давали себя чувствовать тоже. Денег недоставало на самое необходимое. Нельзя было питаться одним комитетским обедом, а на чай и хлеб хватало только на полмесяца. Первые два месяца Сомов сгоряча не заметил своего удручающего положения, но затем понял, что без заработка прожить ему невозможно. Как раз в это время кто-то предложил место помощника, заведующего в частном низшем училище. Это занятие отнимало почти весь день, так что пришлось бы отложить в сторону изучение философии… Долго Сомов колебался, советовался с товарищами, но в конце концов взял-таки занятие: трудно было рассчитывать на другое. Когда-то его найдёшь, а время не ждёт…

И вот Сомов стал по утрам таскаться в школу, где учил мальчиков чтению и письму… Нервы его раздражались и от невозможности заниматься любимым делом, и от трудности преподавания, и от лишений, так как жалованье он получал по третям, а до трети ещё было далеко.

Школа

Он возвращался домой «со службы» усталый и полубольной. А дома ждала его тоска. Маленькая комнатка, неуютность, одиночество угнетали его. Прежде всё это тонуло в светлом царстве, а теперь, когда на сцену выступили усталость и изнуряющий нелюбимый труд, действительность безжалостно предъявляла свои права… И ворочаясь по ночам на жёсткой кровати, Сомов никак не мог заснуть. Жизнь казалась ненужной и бесцельной. В ней уже не было ни идеи, ни красоты, ни ласки.

Теперь чаще, чем когда-нибудь, Сомов стал думать о женщине и о том, что он одинок, и размышлять о радости женского участья. Поэтому неудивительно, что он обратил внимание на свою соседку по комнате, которую раньше не замечал. Это была одна из жертв общественного темперамента. Но тем лучше было для настроения Сомова: она была так же несчастна, как и он. Он прочёл это несчастие на её бледном, исхудалом, но молодом и красивом личике однажды, когда они нечаянно столкнулись в коридоре. Несомненно, в ней было что-то печальное…

И вот через неделю после этого он уже сидел в её комнате, облитой розовым светом фонаря, и с глубоким участием слушал обычный рассказ проститутки, что кто-то когда-то обманул её, бросил, и она со злости пошла на бульвар… В комнатке было уютно. Кровать с голубым, атласным одеялом так ласково выделялась на фоне белых кисейных занавесочек. Розовый туалетный столик и два мягких кресла, милое личико хозяйки, одетой в красную шёлковую юбку и белую кофту с кружевами, – всё это казалось ему, не привыкшему к роскоши, верхом изящества. Женщина говорила нежным голосом и клала свою горячую ручку на его руку – и ему было ужасно хорошо. Всё окружающее стало для Сомова вдруг дорогим и близким…

С этого вечера Катя сделалась его любовницей. Для Сомова началась новая жизнь. Он имел любовницу первый раз в жизни. А никто так не привязывает к себе и не перевёртывает всю жизнь человека, как именно первая близкая женщина, когда слово «люблю» произносится чистосердечно, без рефлекса, навеянного воспоминаниями о прежних возлюбленных.

Несколько дней Катя каждый вечер поджидала его возвращения из школы, бросалась на шею, целовала и уводила к себе. Она умела ласкать и знала много ласковых слов, одурманивающих его. Сомов, как неопытный юноша, не чувствовал в них обычного бульварного тона кокотки. Всё, что говорила она, казалось ему искренним и глубоко прочувствованным. Впрочем, Катя и на самом деле была с ним искренна и только по привычке слова сердца брала из репертуара публичной женщины и часто спадала с тона…

Они подолгу сидели за чайным столом. Катя разливала чай, а Сомов говорил. Он рассказывал ей о небе и об иных мирах, о литературе и о писателях, о государстве и социальном устройстве, о четвёртом сословии. Она ведь ничего не знала, и Сомов развивал её. Она внимательно слушала, смотря ему прямо в глаза. Постепенно Сомов переходил к ужасам цивилизации и говорил о страшном зле проституции. Он говорил горячо и почти вдохновенно, как говорит любимой женщине студент, любящий в первый раз. Катю он считал невольной жертвой и верил, что теперь она на честном пути. Мечтал, что по окончании курса женится на ней.

– Жизнь моя теперь будет осмысленна, – говорил Сомов. – Мы никогда не расстанемся. Ты ведь любишь меня, Катя? Ты замечательная женщина – пошла на путь разврата, бросив этим гордый упрёк обществу тех негодяев, один из которых смертельно оскорбил тебя.

Катя в ответ молча целовала его, а он продолжал мечтать. Он чувствовал себя так тепло и хорошо, приобрёл прежнюю уверенность… Когда же Катя уставала слушать, она обнимала его и уже не отпускала до тех пор, пока, изнеможённые и расслабленные поцелуями, они не падали вместе на атласное одеяло…

Однажды вечером, дней через десять после знакомства с Катей, Сомов, возвратившись со службы, увидел, что в комнате темно и её самой нет. Что-то вдруг сжало его сердце, и он бросился к хозяйке,