Перезагрузка времени - Отто Шютт

Размышляя над причинами и последствиями, Ён обнял колени, прижав их к груди. Подступающая утренняя сырость холодила, как и периодически всплывающие мысли о расставании с Трэем.

Хлопая тяжелыми от пыли ресницами, Юмису разрывалась между истерическим смехом и желанием заехать по физиономии бывшему, чтобы он больше никогда не смел потешаться над ней. Позвал ее, чтобы унизить. Животное! Хуже неотесанного гомосапа!

– Невероятно… Ю, когда мне сказали… Не стой же, проходи. ― Каони отступил, приглашая ее в роскошный номер с видом на море. ― Не молчи же, что стряслось? И что это за обноски на тебе? Из гуманитарной организации?

Юмису пришла в замешательство, но сумела скрыть растерянность задиристым смешком. Может, это вовсе не он написал ей? А вдруг она от отчаяния выдумала себе надежду на спасение. Хотя, с другой стороны, в записки недвусмысленно написано: «Поторопись, Каони поможет. Лагранж 21». Она прибежала по указанному адресу, и вот, оказывается, ее вовсе не ждали ― более того, ее появление ошеломило.

Растревоженная мимолетной радостью от встречи, непонятная ситуация, в которой она оказалась, дезориентировали ее. Отдаваясь мякоти дивана, она откупорила первое, что пришло на ум:

– Куда-то уходишь?

– В городской морг.

– Надеюсь, не сильно испортила тебе праздник? ― она откинула назад плечи и расстегнула кофту. ― Сколько планировал пригласить народу? Что-то не вижу огромных букетов.

Каони смущенно улыбнулся.

Хмыкнув, Юмису покосилась на иссиня-черные ленты, что свернулись клубком на другом конце дивана. Галстуки. Вся их совместная жизнь была выстелена, обернута, запутана этими идиотскими, разноцветными галстуками. Белые и черные полосы, классические и узкие, запах чужих женских духов… Она сломала воображение, подбирая ему на полуночные заседания идеальные расцветки. Хотела, чтобы он блистал, выделялся среди блеклой бюрократической мешанины чиновников. Юмису была терпеливой, мирилась с его незапланированными переговорами, с затяжными командировками, с отвратительными друзьями и глупыми оправданиями. Однажды мельком увидела дневные новости, где Каони ― ее Као ― стоял рядом с интервьюируемым политиком, и на нем был самый обычный, без новомодных рюшек и инкрустаций, темно-синий галстук, совершенно не тот, что она завязывала ему утром. Вернувшись домой под вечер, он объяснил коротко: «Синий цвет означает политический консерватизм». Они поругались. Свою позицию она отстоять не сумела, а он стал открыто носить то, что считал нужным. Она ревновала его к этим мерзким лоскуткам, душивших их отношения; прятала их, рвала, сжигала, вынуждая повязаться ее галстуком, ― а он заказывал новые. Юмису так мечтала, чтобы частичка ее любви была рядом с ним, была на виду у светской публики, перед объективами камер, под ослепляющими юпитерами. Она отказалась от своей мечты стать знаменитой, чтобы посвятить себя любимому человеку, но эта жертва не спасла их отношения. И цена, которую ей пришлось заплатить, ― боль расставания. В итоге она собрала свои вещи и демонстративно зашагала к выходу. Он подбежал, поцеловал в щеку и распахнул перед ней дверь. Их союз расползся так же стремительно, как и завязался.

Каони обожал перебирать галстуки перед деловыми поездками и важными совещаниями. Знакомые повадки, будто еще вчера они были вместе. Юмису вытянула полоску ткани с индиговым отливом ― холодную, бездушную ленту ― и бездумно намотала ее на палец.

– Сюда стоило добавить стразы и сделать золотую окантовку. Вот тогда было бы в самый раз для моих похорон.

– Что ты натворила? Только не говори, что у тебя все замечательно. Я в Миролисе бросил международный форум, отменил брифинг на высшем уровне, чтобы прилететь сюда. Скандалов мне сейчас не нужно. Ю, я все пойму. Скажи, кто использует тебя против меня? Обещаю, я избавлюсь от этого негодяя. Объясни, что произошло.

– Ничего особенного, просто неудачное стечение обстоятельств. Меня пригласили в дорогой ресторан. Интересный мужчина пригласил. Он так упрашивал, ― Юмису томно вздохнула. Выдержала паузу, чтобы дать Каони возможность высказать что-то ревностное, но тот молча наблюдал за ней. ― В общем, кто откажется от шампанского и клубники? По таким местам ты меня не водил. Я пришла чуть раньше и, пока ждала, вышла в дамскую комнату, а потом раз ― темно и звон в ушах. Подумала, что накрыло любовью, а оказался обычный взрыв. Как видишь, я жива и у меня все замечательно. Зря переполошился, мой дорогой.

– Еще раз: что ты натворила?

– Ты так спрашиваешь, будто мы женаты и ты заподозрил меня в неверности.

– Ю, я, будучи человеком, который почему-то числится в твоих персональных данных как контактное лицо в экстренных случаях, хочу знать, почему со мной связывается полиция.

– Так тебе уже обо всем доложили. К чему этот допрос?

– Мне хотелось послушать тебя, а не читать сухие рапорты. Никто так ярко и подробно не опишет ситуацию, как это делаешь ты. Кто и зачем вскрыл твою медицинскую капсулу?

– Из-за этой ерунды ты собрался меня хоронить? ― с облегчением выдохнула она и рассмеялась. Очевидно, Каони не знает, что ее беспочвенно подозревают в связях с повстанцами, иначе он начал бы именно с этого. ― Подумаешь, сломался какой-то механизм, двери распахнулись и я, растерявшись, вышла наружу и заблудилась на складе. Что со мной могло случиться? Представляю, как ты переживал, нафантазировал невесть чего. Признайся: думал, меня похитили, изнасиловали и расчленили?

– Я готовился к пресс-конференции, когда мне пришло сообщение с неверифицированного аккаунта. В нем утверждалось, что тебя подорвали в ресторане «Эпикарион», но ты выжила, и о тебе хорошенько позаботятся в следующий раз. Я включил блокировку входящих и до утра готовил вступительную речь. За завтраком просматривал новости. Главным событием был взрыв в пусанском ресторане ― восемь погибших, один ранен. Это официальное заявление полиция сделала под утро, спустя несколько часов после того, как я получил сообщение, которое вначале принял за твою уловку.

– И тут ты догадался, что это не моя глупая выходка. Я была в том заведении. Это я пострадала! ― с напором сказала она.

– Полиция подтвердила, что ты ранена и твоя жизнь вне опасности. Этой ночью меня разбудило новое сообщение. Неизвестный заявил, что похитил тебя. Чуть позже твою вскрытую медкапсулу обнаружили пустой. Я прыгнул в свой космолет и через час был в Пусане. В четыре ночи заселился в номер. Собирался немного поспать, как мне прислали инструкцию. Похититель предложил сделку. Мне следовало явиться одному на отдаленный остров Донгбук-Ро. В противном случае тебя обещали умертвить.

– Я же говорила, чья-то идиотская проделка! Да ты и сам в этом убедился. Надеюсь, недолго лазил по кустам.

– Я и не думал никуда ехать. Неоправданная глупость, какую может сделать шантажируемый, ― начать самостоятельно разбираться с угрозами и их источником. Я поставил в известность силы правопорядка. Те устроили засаду. К сожалению, впустую. Шантажист не пришел. Очевидно, он как-то узнал, что в дело вмешалась полиция. Мысленно я приготовился к тому, что через окошко печи увижу мертвую тебя, объятую пламенем.