Наперегонки с ветром. Идеальный шторм - Лера Виннер

человека, которого отвлекли в неожиданный и наиболее неподходящий для вторжения момент. Никак не беспокойство мужа, чья жена осталась в непосредственной близости от свирепого и не боящегося наказания человека.

Как будто ничего особенно здесь не происходило.

Готтингс надсадно выдохнул, напомнив при этом уже не медведя, а заметившего красное полотно быка.

Однажды, очень давно, попав на такое представление, мы не стали досматривать его до конца, потому что нашли отвратительным.

Однако Райан, как ни парадоксально, был почти забавен.

– Ты еще смеешь спрашивать? Ублюдок, ничтожество, мразь! Думаешь, я купился на твои бредни?! – он медленно двинулся к столу, но на Кайла даже это не произвело большого впечатления и не заставило шелохнуться. – Ты за все мне заплатишь! Ответишь за каждую ее слезу, за то, что сделал с ней! Я сгною тебя, тварь, ты понял?! Кто бы ты ни был, я плевать хотел, что ты возомнил о себе. Ты мертвец, клянусь. И твоя девка, – он дернул головой в мою сторону так резко, что рисковал сломать шею. – Тоже поплачет. Вы у меня кровавыми слезами умоетесь!

Вычленив суть, я начала упускать нить повествования, потому что после «твари» стало скучно.

Однако Кайл сделал то, чего я меньше всего от него ожидала.

Он не усмехнулся Готтингсу в лицо, не попросил вести себя сдержаннее, даже не попытался довести его до предела, поинтересовавшись, что, собственно, случилось и в чем господин мэр пытается его обвинить.

Он просто поднялся, хотя и не вышел из-за стола.

– Убирайтесь.

Райан осекся.

Он все еще хрипел, как будто каждый следующий вдох давался ему с еще большим трудом, чем предыдущий, а покрасневшие глаза лезли из орбит.

Но броситься так и не посмел.

– Что?

Едва ли кто-либо когда-нибудь осмеливался так говорить с ним.

Особенно – человек почти что в два раза моложе его самого. Человек, не пожелавший понимать его и договариваться. Человек, в которого он приказал стрелять.

Кайл стоял прямо, красивый и спокойный.

Со стороны это выглядело так, будто после всех угроз и оскорблений его задело только то, что Готтингс посмел хотя бы словом тронуть меня.

Сцена, достойная кисти лучшего из художников.

К ночи о ней, надо полагать, будет знать весь Фьельден.

– Ты что себе позволяешь, сопляк?..

Райан все же сделал полшага вперёд, но Кайл холодно указал ему подбородком на дверь:

– Вон отсюда.

Глава 14

Доказательства оказались безупречны.

Едва вернувшись домой, мы разложили их на столе в кабинете, чтобы изучить детально, и содержимое папки превзошло даже те мои ожидания, что возникли в доме Мерцев.

Настоящей жемчужиной среди банковских выписок, номеров счётов и отметок стало признание самого Йозефа. Исписав убористым почерком два листа с обеих сторон, он подробно рассказал обо всем: о том, как платил дань городским властям, открыв банк, как поборы начали расти. Как его принудили нарушать закон, а после угрожали последствиями, которые могут наступить для его семьи, если он надумает отказаться.

Увидев бумагу, озаглавленную «Чистосердечное признание», я не стала показывать ее Сесиль, но ничего болезненного для нее в изложенном, к счастью, не содержалось.

Написанное Мерцем скорее походило на очень деловую исповедь человека, понимающего, что ему уже не придется отвечать за свои преступления, но не желающего, чтобы эта ответственность легла на непричастных.

Мы прочитали ее одновременно, склонившись над столом и почти соприкасаясь висками, а после Кайл выпрямился и еще раз поднес бумаги к глазам.

– В совокупности этого хватит, чтобы остаток своих дней господин Готтингс провел на каторге.

– А мне-то казалось, что твоя бешеная сука решила отправить туда меня, – щёлкнув пальцами по корешку обложки лежащей тут же Эмери, я присела на край стола, наблюдая за ним.

Кайл опустил бумаги, как если бы услышал что-то очень интересное.

– Зато тебе будет, что почитать после интересного дня на рудниках.

В банке я была готова к тому, что ему придётся применить силу. Более того, непрочь была применить её сама. Однако мэр проявил невиданную покладистость и в самом деле убрался восвояси.

Быть может, он пришёл в себя и понял, что ведёт себя безобразно.

Быть может, подчинился прямому взгляду Кайла.

Как бы там ни было, до полноценной и совершенно неприличной драки так и не дошло, но мыслил Райан в изумительно верном направлении.

Как только Кайл дал своей Эми немного свободы, Матильды не стало, и смерть ее была во всех смыслах страшной.

Скорость, с которой это событие последовало за моим визитом в дом мэра, должна была бы вызвать вопросы у дознавателя, но опыт и интуиция подсказывали, что господин Бюль снова окажется не заинтересован.

Едва ли Кайл спустил свою подругу именно на леди Готтингс. Скорее, он просто позволил ей расквитаться с тем, кто посмел плохо с ней обойтись.

Сделав своё дело, Эмери подтвердила мои выводы, и от этого было парадоксально легко на душе.

– Ты правда хочешь это сделать? Не то чтобы я была сильно против или жалела каторжников, которым придется жить с ним бок о бок, но Самуэлю это вряд ли понравится.

– Скорее уж не понравится совсем, – отложив документы, Кайл опустил руки в карманы и отошел к окну.

На улице сгущались прозрачные и тяжелые осенние сумерки.

Мы не обсуждали случившееся в банке, я даже не успела рассказать ему о своем визите в мертвецкую, увлекшись чтением, и сейчас снова становилось не до того.

– Он может в самом деле добавить тебе проблем?

– Сомневаюсь.

Его голос прозвучал отстраненно, задумчиво, как будто он был занять чем-то другим, более важным.

Я знала, чем.

Знала, за кем он наблюдал, точно так же стоя у окна в тот день, когда Самуэль пришел к нам впервые.

По дорогам Фьельдена уже ходили мертвые, которых он, в отличие от всех нас видел.

Возможно, они приносили ему вести.

Или справлялись о новостях.

Я не хотела спрашивать, потому что это было только его делом. Слишком интимным, чтобы из любопытства в него вторгаться.

– Габриэль показал мне тело Матильды, – я проговорила это так же негромко, оставляя Кайлу возможность не расслышать на случай, если ему и правда сделалось не до того.

Он хмыкнул, адресуя этот смешок то ли мне, то ли кому-то другому, и только потом обернулся.

– Тебе хотелось увидеть поверженную леди Готтингс?

– Мне хотелось знать, от чего она умерла, – я устроилась удобнее и посмотрела на