Каменная пациентка - Эрин Келли

Мой голос охрип от прежних криков, однако они выпустили из моей души нечто такое, что позволяло мне теперь говорить без слез.

– Ладно, Джесс, послушай меня. – Я взяла его лицо своими ладонями. – Это ужасно, это горько, и мне очень жаль, но я думаю, мы должны сделать то, что она говорит. Хорошо? – Когда он и в этот раз попытался покачать головой, я сжала ее, ощущая, как напрягаются слабые мускулы в моих запястьях под напором его челюсти.

– Посмотри на меня. Сюда больше никто не ходит. Ты сказал ему не подниматься по этой лестнице, а он все равно это сделал. Это как раз то, что он совершил сам, верно? – Слезы Джесса – пытаясь избежать которых, я нашла на свою голову столько проблем, – размыли белыми дорожками грязь на его лице.

– Он мой брат.

Скорбь и чувство вины я еще могла понять, но братские чувства – нет.

– Если бы не вмешательство Клея – мы бы сейчас уже поворачивали в Настед! Не забывай в первую очередь, зачем он вообще здесь оказался!

– Он может лежать здесь необнаруженным до тех пор, пока здание не начнут перестраивать. А на это, вероятно, уйдут годы, – заметила Гринлоу. Меня почти восхитил ее цинизм: казалось – не было такой ситуации, в которой она не стала бы использовать имеющуюся в ее распоряжении инсайдерскую информацию. – Судя по вашим же словам, такое несчастье – вполне в его характере.

Джесс обхватил голову руками и позволил себе еще немного терзаний, прежде чем бросить инструментальную сумку к ногам Хелен. Деньги были по-прежнему там, хотя банкноты промокли и пошли волнами, и больше не выглядели хрустящими кирпичами.

– Берите что хотите, делайте что хотите, – сказал он. Хелен не притронулась к деньгам, однако достала копии записей о себе и присоединила их к уже лежащим в ее сумочке. Мы не пытались остановить ее. Наша страховка отныне превратилась в то, что мы никогда не сможем обналичить.

– Вы молоды. У вас вся жизнь впереди. – Это было сказано без тоски, просто как констатация факта. – Все произошедшее здесь достойно сожаления. Случилось ужасное, но в падении, по крайней мере, нет ничьей вины. – На мгновение ее светлые глаза полыхнули. – Я тяжело работала, чтобы стать той, кто я есть сегодня. – Наша потенциальная диверсия против ее карьеры как будто трогала ее больше, чем смерть Клея. Однако Гринлоу так быстро взяла себя в руки, что я засомневалась – а была ли вообще эта мимолетная уязвимость. – Для вашего дальнейшего вмешательства в мою жизнь нет никаких причин. Это лишь еще сильнее ухудшит ситуацию. У нас больше не будет контактов. Это понятно? Нам всем есть что терять.

– Да, – ответила я несчастным голосом. Хелен дернула подбородком в сторону Джесса, как строгая учительница, ожидающая извинений от непослушного ученика. Он взглянул на меня в поисках указаний, и я едва заметно кивнула.

– Да, – пробормотал он сквозь слезы. – Да, мы… поняли.

Джесс достал из кармана связку ключей Клея. Но едва он начал шарить обтянутыми перчаткой пальцами вокруг замка, как дверь со скрипом открылась от одного его прикосновения.

Клей блефовал. Она была открыта все это время.

Хелен пошла обратно к своей машине, пробираясь через грязь и мусор, прямая, как доска. Ее самообладание граничило с оскорблением всего, что только что произошло. Я чувствовала себя сломленной. Казалось, я никогда снова не смогу ходить по земле с гордо поднятой головой.

Красные габаритные огни начали удаляться по кедровой аллее.

– Что, если я все еще могу спасти его? – внезапно спросил Джесс. – Вдруг он пытается выбраться и не может? – Он начал было раздеваться, будто собирался вернуться к подвалу и нырнуть.

– Джесс! – Я схватила его за руку и погладила пальцами его кожу, покрытую мурашками. – Джесс. Мне очень жаль. Он мертв. Ты сам его видел.

Джесс исчез в башне прежде, чем я смогла его остановить. Но он полез не в подвал, а вверх, все выше и выше, до самой вершины.

– Спускайся, Джесс! – крикнула я. – Прекращай это, мать твою!

Я стояла в дверях, прикрывая глаза ладонью, пока он стучал чем-то длинным между стропилами, выбивая оставшуюся черепицу и оставляя на месте только ветхую войлочную подкладку.

Вода собиралась в лужи, а затем стекалась в один общий ручей, падающий в подвал прямо над Клеем.

– Довольно! – Мой крик был достаточно пронзительным, чтобы долететь до Джесса. Он спустился по ступеням в темноте: его лицо в свете моего фонарика выражало слишком многое.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Хороню его.

Мы стояли у выхода бок о бок. Гринлоу добралась до конца кедровой аллеи, и «Ягуар» выехал на Больничную дорогу. На мили вокруг больше не на что было смотреть, кроме стоп-сигналов «Ягуара», то и дело вспыхивающих красным под дождем.

Гринлоу окажется дома к четырем часам утра, опередив лондонский рассвет на несколько часов. Я представила ее в ванне с золочеными кранами, смывающую с себя эту ночь, вымывающую мусор из волос дорогим шампунем. Как она объяснит свою испорченную одежду человеку, который для нее стирает?

И в тот момент, когда красные огни выглядели уже еле видимыми булавочными уколами, мне показалось, что машина остановилась. Затем сдала назад.

– Джесс! – Я подтолкнула его локтем и показала. – Что она делает? Она возвращается? Как ты считаешь, она передумала?

– Черт ее знает, – сказал Джесс. – Может, увидела телефонную будку? – Он знал не хуже меня, что между нами и Настедом не было никакого телефона-автомата.

Красные фонари погасли, сменившись крошечным пляшущим желтым свечением. Джесс вглядывался, прикрыв глаза от дождя и ветра козырьком из руки.

– Это пламя?

– Не понимаю, – отозвалась я. – Что может гореть под таким дождем?

– Она на автобусной остановке, что ли? – спросил Джесс. Ну конечно. Гринлоу вернулась, потому что увидела заброшенную автобусную остановку под крышей. На первом же клочке сухой земли она сожгла все записи о себе.

Мы предприняли вялую и не особо успешную попытку стереть самые заметные следы нашего пребывания в коридоре. Какой в этом был смысл, если наши отпечатки пальцев можно найти в этом месте повсюду?

Когда мы сделали все, что могли, пришел наш черед выходить через двойные двери. Воспользовавшись огромным официальным входом впервые за все время, мы словно сделали свое изгнание окончательным.

Мотоцикл Джесса стоял там, где мы его оставили, шлемы были мокрыми и холодными.

– Я попаду в ад, – сказал вдруг Джесс. – За все это, не так ли? Я отправлюсь в ад. Огонь, орлы, выклевывающие мне глаза, и все прочее. – Мне стало страшно от того, как быстро изложение событий перекосилось от «в этом нет ничьей вины» в сторону «мы убили его», даже если в обоих вариантах была своя правда.

– Джесс, тебе нужно успокоиться. Терзаниями горю не помочь. Мы договорились с Гринлоу считать это несчастным случаем.