Отторжение - Элисабет Осбринк

Леон Сальтиель, историк, работал в архиве, которым она не может воспользоваться, потому что не знает греческий.

Читает сухие строки, и опять раздвоение личности: женщина средних лет на прогретой солнцем скамейке у моря – и Воительница, пробивающаяся сквозь пыльные развалины столетий с выгравированными золотом именами на знамени.

Черная суббота. Так называют субботу 11 июля 1942 года.

Нацисты выгнали 8500 еврейских мужчин на площадь Свободы в самом центре Фессалоник. Их заставили на жаре делать унизительные упражнения, били, если кто-то, по их мнению, был недостаточно усерден, хотел выкурить сигарету или хотя бы присесть на корточки. Жители стояли на балконах и наблюдали. Кто-то фотографировал. Сама акция проводилась по предложению регионального департамента финансов. Сколько из них, из этих восьми с половиной тысяч, носили фамилию Коэнка или Маисса? Неизвестно.

Не имеет значения.

В течение следующих недель несколько тысяч испанских евреев были угнаны на принудительные работы – рыть шахты и строить дороги. Их не кормили, многие умерли от голода и измождения. Городские еврейские общины пытались вмешаться, чем-то помочь. Некоторых отпустили за выкуп, заплаченный общиной. К осени условия для пленников ухудшились, и нацисты сформулировали предложение: если хотите, можем заменить еврейских мужчин на обычных греческих рабочих, но оплачивать их должна община.

Согласились и на это.

А что оставалось делать?

Оказалось, и этого мало. Глава нацистской администрации, немец Макс Мертен, потребовал от общины сначала три, потом пять миллионов драхм. Такую сумму община собрать не могла. Хорошо, ответил Макс Мертен, тогда сделаем по-другому: вы платите три миллиона и отдаете нам территорию кладбища. Пусть эта территория перейдет в ведение города Фессалоники.

Вопрос поставлен так: готовы ли вы пожертвовать мертвыми, чтобы спасти живых?

Еврейский закон запрещает тревожить покой мертвых, кладбища считаются священной землей. Но тот же закон говорит и иное: жизнь священна, надо защищать жизнь любой ценой. Противоречие очевидно. Но выбор был сделан в пользу живых. В октябре община согласилась: часть огромного старинного кладбища передали городу. Дали несколько недель – распорядиться покойниками.

Кладбище находилось именно там, где сейчас. Возможно, там и раньше были захоронения, на это указывают кое-какие археологические находки времен Римской империи. Там похоронены еще те, кто прибыл из Испании после 1492 года, поэты и книгопечатники, многодетные матери и теологи, певцы и раввины. Там похоронена девчушка нескольких месяцев от роду, неудачно выпавшая из коляски. Мать приходит на могилу каждый день. Еврейская община пыталась передвинуть надгробия, раскопать некоторые могилы и перенести прах на другое место, несколько раввинов часами переписывали надгробные надписи с могил, имеющих историческую ценность. Больше ничего спасти не удалось. Договор есть договор. Шантаж есть шантаж. Отпущенное время истекло.

На последней встрече с представителями общины присутствовали Макс Мертен и представители мэрии Салоников. Эти требовали немедленного уничтожения кладбища. Стереть с лица земли, сказал один из них. Еврейская дисциплина и аккуратность в делах и здесь сработала: молодой раввин, Михаель Мольхо, тщательно протоколировал встречу.

Нацистский лидер внимательно выслушал аргументы обеих сторон – и, похоже, позиция общины показалась ему более разумной. Представители города в своем рвении превзошли даже нацистов. Мертен внезапно переменил точку зрения. Поначалу в счет платы за освобождение еврейских мужчин, мрущих от голода и лишений на принудительных работах, он требовал отдать все кладбище, теперь почему-то смягчился. Если вам так уж припекло, оставьте себе часть кладбища. На том и пожмем друг другу руки.

Возражать никто не решился. Мертен откланялся и отбыл. Не успела хлопнуть дверца его автомобиля, греческие власти приняли решение: все эти реверансы ни к чему. Разрушим все.

Американский консул, Бартон Берри, докладывал в Вашингтон:

“Рабочие начали раскапывать могилы. Работали очень быстро, и мало кто из еврейского населения успел найти останки членов своих семей и родственников. Рабочие кидали относительно свежие трупы уличным собакам”.

В тот же день, день унизительного построения на площади Свободы, 11 июля 1942 года, греческая газета “Новая Европа” писала вот что:

“Настал час положить конец попыткам превратить Фессалоники в еврейский город”.

Для раскапывания могил пригнали тех же евреев. Пятьсот человек. Все рыдали.

Некоторые улицы города были названы в честь людей, внесших значительный вклад в его развитие и процветание. Среди них было немало евреев. Долой! – требовала газета. И всего через несколько дней бургомистр приказал поменять названия. Аллатини, Миспахи, Моргентау, Модиано, Барон Хирш и еще девять улиц переназвали по имени греческих гор и рек. И конечно же, не забыли героев знаменитых на весь мир греческих мифов.

В феврале 1943 года всех евреев заставили переселиться в специально выделенную часть города, рядом с железнодорожной станцией. Грекам позволили взять из оставленных домов, квартир и предприятий все что душа пожелает. Предложение, разумеется, пришлось по душе. А в гетто из-за тесноты и примитивной гигиены началась эпидемия тифа. Около двухсот пятидесяти человек сумели бежать в горы и присоединились к движению Сопротивления. Оставшимся сообщили, что скоро их перевезут в Польшу, там создана надлежащая инфраструктура и жить будет намного легче.

В Кракове, говорят, вечные дожди.

Многие купили зонтики.

Первый товарный поезд отошел 11 марта 1943 года. Всего было девятнадцать составов с наглухо запечатанными вагонами. 48 974. Сорок восемь тысяч девятьсот семьдесят четыре человека. Восемнадцать поездов направили в Аушвиц, один – в Берген-Бельзен.

Через пять месяцев из города окончательно исчезли еврейские имена и все, что о них напоминало. Не осталось кладбища, не осталось испанских евреев. Вообще никаких. Ни одного еврея не осталось в греческом городе под названием Фессалоники.

Что поражает в Большом Взрыве – Вселенная взорвалась, но мы знаем довольно много про этот взрыв. Сейчас можно измерить и пересчитать количество и величину осколков, фрагменты, которые все еще движутся где-то в космосе, – звезды, астероиды, даже излучаемые или отраженные фотоны. Многое, что казалось когда-то лежащим далеко за пределами человеческого понимания, теперь сосчитано, классифицировано и нашло место в строгих уравнениях. Астрономы составили каталог звезд, астероидов – всего, что излучает и отражает свет. Мы знаем Вселенную по ее свечению. Свет до сих пор – единственная субстанция, помогающая ее понять.

Но мрак не поддается расчетам. Такой же неизмеримый и неумолимый, как и был миллиарды лет назад.

Воительница за утраченную память поворачивается спиной к морю, к потоку туристов на набережной. Люди перемещаются без всякого плана, держат перед собой телефоны, выстукивают пальцами сообщения и пересылают миллионы фотографий. “Поделиться” (еле заметный кивок) – “отправить”.