Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

запасся пресной водой, дровами и закупил дополнительной провизии. 14 августа Колумб отправил одного из своих самых надежных людей на борт небольшого межостровного каботажника, направлявшегося в Лас-Пальмас, чтобы тот сообщил Мартину Алонсо, где находится, и оказал помощь в починке руля.

Прошло девять дней, а корабль с доньей Беатрисой так и не появился. Наконец Колумб решил, что больше не может ждать, и решил присоединиться к Мартину в Лас-Пальмасе. По дороге он обогнал каботажное судно, отплывшее девятью днями ранее, и снова принял своего человека на борт. В ту ночь Колумб прошел недалеко от Тенерифе, великолепный вулкан которого, возвышающийся на 12 000 футов над уровнем моря, изрыгал огонь и дым[128]. 25 августа, дойдя до Лас-Пальмаса, Адмирал узнал, что «Пинта» прибыла всего лишь днем раньше после двухнедельного дрейфа. Ее рулевое устройство действительно было в плохом состоянии, и, решив больше не играть в прятки с доньей Беатрисой, Колумб приложил все силы к починке «Пинты».

Большие Канары были «усмирены» еще в 1483 году, и ко времени визита Адмирала самый главный населенный пункт островов – Лас-Пальмас – уже приобрел статус столицы. Это небольшое и оживленное место облюбовали торговцы и плантаторы, процветающие благодаря невероятно богатой почве и чудесному климату. Здесь культивировали марокканский сахарный тростник и испанский виноград, а Африка обильно поставляла «трудовые ресурсы» в виде чернокожих рабов. Некоторые особенно удачливые районы в год давали до четырех урожаев кормовой травы и зерна. Лас-Пальмас лучше всего подходил для ремонта еще и потому, что недалеко от портовой набережной находился Herrerta – кузнечный квартал, где под присмотром Мартина Алонсо были выкованы новые крепежные детали рулевого механизма.

Здесь же, «чтобы она могла следовать за другими судами с большим спокойствием и меньшей опасностью», была изменена латинская оснастка «Ниньи» за счет пересечения реев на грот- и фок-мачтах и перекройки больших треугольных парусов на квадратные. Колумб и Пинсоны, очевидно, пришли к единому мнению, что большой и громоздкий латинский грот в португальском стиле будет представлять в открытом море большую опасность, особенно при попутном ветре: один неосторожно выполненный фордевинд – и мачта вместе с парусом и всем такелажем улетит за борт. Великое преимущество косого «латинца» заключалось в способности вести судно близко к ветру, но здесь это свойство было малопригодно, так как не было никакого смысла, чтобы «Нинья» опережала флот в повороте против ветра. Прямое парусное оснащение уравнивало ее скорость и маневренность с более крупными «Санта-Марией» и «Пинтой».

Из почти полного списка экипажа следует, что во время пребывания на Канарах у Колумба не было дезертирства (возможно, за исключением одного случая с молодым новичком). Зная склонность моряков испытывать недовольство и совершать «срыв с пирса» в первом же порту захода, этот факт хорошо говорит о той великой уверенности, которую Колумб и Пинсоны сумели внушить своим людям.

В пятницу, во второй половине дня 1 сентября, флот ушел из Лас-Пальмаса и на следующий день прибыл в Сан-Себастьян, где, наконец, Колумб встретился с прекрасной, хотя и несколько грозной властительницей Гомеры доньей Беатрисой де Перасой. Урожденная Беатриса де Бобадилья, двоюродная сестра маркизы де Мойя, как красивая молодая знатная девушка, была назначена фрейлиной королевы Изабеллы и привлекла любовное внимание короля Фердинанда. В то время, когда Изабелла это заметила и раздумывала, что поступить дальше, губернатор Гомеры Эрнан Пераса предстал перед судом по обвинению в убийстве конкурирующего Канарского конкистадора. Его помиловали в обмен на обещание жениться на Беатрисе, которую новоявленный супруг увез на остров, что понравилось всему двору (само собой, кроме короля). Эрнан Хеман был настолько своевольным, деспотичным и жестоким, что соблазнение им местной девушки стало причиной целого восстания, в ходе которого губернатора убили. Осажденная с двумя детьми в замке Сан-Себастьян, Беатриса сумела сообщить о случившемся губернатору Больших Канарских островов Педро де Вере, который пришел овдовевшей супруге главы Гомеры на помощь. Этот акт галантности не остановил впоследствии Беатрису взять в плен сына Педро – Эрнандо де Вере, чтобы вернуть расположение Изабеллы. Дело в том, что молодой человек пописывал ядовитые стишки на королеву, и она назначила за голову поэта приличное вознаграждение. К счастью, Эрнандо удалось сбежать.

Во время визита Колумба этой энергичной вдове не было еще и тридцати. Она обладала редкой красотой, и имеются достоверные сведения, что Адмирал пал жертвой ее чар. А почему бы и нет? Простушка Беатриса де Харана находилась где-то очень далеко, а вот донья Беатриса де Пераса, принадлежавшая к одной из первых семей Кастилии, могла бы стать для Колумба весьма подходящей партией. О том, что Беатриса ответила на его восхищение, если не на любовь, свидетельствует великолепный прием, который вдова устроила ему во время следующего визита Адмирала в 1493 году. Тем не менее этот зарождающийся роман не задержал великое предприятие.

Донья Беатриса, должно быть, принимала Колумба в старом каменном замке в Сан-Себастьяне, часть которого, Торре-дель-Конде, все еще сохранилась. В «Журнале Колумба» сохранилась следующая запись: «Многие почтенные испанские гранды, пребывавшие на Гомере с доньей Инессой [!] Перасой, матерью Гильена Перасы, ставшего впоследствии первым графом этого острова, будучи уроженцами острова Ферро, заявляли, что каждый год видели землю на западе от Канарских островов; другие же уроженцы Гомеры подтвердили то же самое под присягой».

Этой землей, надо полагать, был мифический остров Святого Брендона – самый стойкий остров-призрак в Атлантике. На глобусе Мартина Бехайма 1492 года он изображен чуть выше экватора, и некоторые жители Канар все еще продолжали его искать даже в восемнадцатом веке. Вероятно, что и сегодня на Ферро или Гомере можно встретить старых рыбаков, утверждающих, что наблюдали остров Святого Брендона лично, как, впрочем, и их коллег из Голуэя, рассказывающих про то, что видели О’Бразиль.

Колумб не тратил много времени на флирт с доньей Беатрисой и даже не дождался полнолуния (6 сентября). Его люди, оставленные при предыдущем заходе, не сидели без дела. За каких-то четыре дня все корабли были загружены до планширей дополнительными корабельными запасами, бочки с водой принайтованы на палубе, а груды дров, казалось, занимали все свободное место. Рано утром 6 сентября Колумб отстоял последнюю мессу в церкви Успения (кстати, в Гарвардской экспедиции 1939-го мы присутствовали там на чрезвычайно впечатляющей поминальной службе), и, попрощавшись (надеемся, нежно) с доньей Беатрисой, будущий Адмирал Моря-Океана поднялся на борт. Его флот в последний раз поднял якоря в Старом Свете.

Весь этот день и ночь дул слабый переменный ветер, и к утру 7 сентября корабли оказались между Гомерой и Тенерифе. В 3 часа ночи