Вступление - Дмитрий Янтарный

Вторая пара, которую я вывел, заставила меня пожалеть, что я не остался в своё время в замке в Тискулатусе и удрал от остальных драконьих послов. Потому что вторая пара Цветов, которые друг друга просто не выносили — это Лазурь и Сирень. Причем в данном случае эта ненависть обоюдная: если в характере имеется что-то одно, будьте уверены: второе будет отторгаться характером изо всех сил. Есть, конечно, исключения с обеих сторон: Сирень, входя в контакт с Изумрудом, не реагирует на Лазурь, а сама Лазурь, образуя сочетание с Серебром, игнорирует Сирень. Ну а те несчастные, кто связывал в себе и Лазурь, и Сирень, описывался биографами как «существа, отмеченные искрой таланта, но повреждённые разумом, вечные дети, не желающие взрослеть».

С другой стороны, некоторые цвета относились друг к другу с меньшей неприязнью, чем остальные, образуя эдакие своеобразные союзы. Во-первых, Лазурь и Изумруд. Что вполне логично, ибо они очень близки по своей сути: терпение и самообладание почти всегда является следствием страданий и понимания беспощадного бега времени. Вторая пара — это Янтарь и Пурпур. Обоими Цветами движет неимоверная жажда действия, но если для Янтаря это желание создавать что-то новое, поиск новых впечатлений, то для Пурпура — это стремление к справедливости и желание каждому воздать по заслугам. От одного только описания биографии дракона, который обладал таким, без преувеличения, взрывным характером, у меня не раз по спине пробегали мурашки. Третья пара — это Сирень и Серебро. Оба Цвета объединяет чувство тайны, чувство странного, загадочного, непознанного, желание укрыться или укрыть что-то дорогое для себя. Биография двух драконов, которым посчастливилось обозначить свой характер этими Цветами, описывала их как бесконечно талантливых — но бесконечно сумасшедших существ.

Золото же относилось нейтрально ко всем Цветам. К некоторым до такой степени, что союз с ним не принимал только один Цвет. Например, связь Золота и Лазури отвергала только один цвет — Сирень. Связь Золота и Серебра — кои в себе сочетала моя дорогая Меридия — не принимала лишь Пурпур. А вот Золото и Изумруд образовывали в себе то идеальнейшее сочетание, которое совершенно равнодушно относилось ко всем другим Цветам. По характеру такое сочетание свойственно любящим матерям, и кто бы ни проклял драконий род таким изощрённым проклятием, он всё же сжалился над теми драконами, которые готовы без остатка отдавать потомству свою любовь.

И посему перспектива для меня вырисовалась очень плохая: Родовой цвет для драконов этого замка был одним из тех, который я отвергаю всем своим естеством. Так что жизнь здесь, и без того не бывшая сказкой, усложнится ещё больше. Но что поделать, на то я и принц, чтобы справляться со своим королевским долгом в любых, даже самых невыносимых условиях.

За всеми этими событиями, в течение которых я так же добросовестно осваивал свои крылья, и пролетело три дня. На вечер третьего Карнекир сообщил мне, что завтра в замок приезжают гости, и мне следует быть особенно осторожным…

* * *

— Даже меня может не хватить, чтобы уберечь вас от чужого влияния, принц, — грустно говорил Карнекир накануне прибытия гостей, — даже больше: мне будет запрещено вмешиваться кроме как в самых крайних случаях. Потому что у сборищ драконов есть правила. И ради одного человека их менять не будут.

— Что ты имеешь в виду, говоря о правилах? — недоуменно спросил я.

— На подобные торжества допускаются лишь драконы, которые уже встали на крыло и утвердили Цвета своего характера. Само собой, Трелоны там не будет. Но вот вы… ты, — смущённо поправился Карнекир, — обязан там быть. Как будущий супруг Меридии, ты должен быть представлен всем остальным кланам.

— Остальным кланам? А их много? — с интересом спросил я.

— Помимо нас есть ещё три. Наш клан, как ты помнишь — Лазурный. И город, который мы опекаем — Триниагос. Остальные — это клан Сиреневых, Пурпурных и Золотых драконов. С соответствующими родовыми Цветами.

— И о каких же правилах будет идти речь? Вернее, об опасности, которую они мне несут?

— Для тебя, конечно, не секрет, что остальные кланы так же горячо желали заполучить тебя. Нам, в некотором роде, повезло. Но, оказавшись здесь, ты оказался подвержен и атмосфере Цветов, которые могут причинить реальную физическую боль. В этом плане несколько плохо то, что ты уже знаком с Цветами: твою неосведомлённость в этом вопросе было бы видно невооружённым глазом. И тебя, не ведающего этой правды, никто бы не осмелился тронуть: таковы правила. Молодняк, волей случая или по необходимости оказавшийся на таком мероприятии, категорически запрещено подталкивать к чему-либо. Ты же уже этой информацией владеешь. Ты вооружён, а, значит, можешь быть испытан на прочность. Тем более, сам понимаешь… с твоими доминантными Цветами. Для Лазурных драконов Сиреневые всегда были самыми нежеланными гостями, Пурпурные, в принципе, нейтральными, Золотые же — наши самые дорогие гости. Но для тебя всё будет поставлено с ног на голову: Пурпурные увидят в тебе Янтарь и определённо тобой заинтересуются. Золотые могут навредить, даже сами того не желая. Сиреневые же… могут на тебя очень сильно повлиять. Будь с ними предельно бдителен и аккуратен.

— А когда они завтра прилетают? — внезапно спросил я.

— А какая разница, — недоуменно пожал плечами Карнекир. И, увидев ответ в моём лукавом взгляде, поспешно замахал руками, — нет, нет, Дитрих, даже не проси. Мизраел же мне шкуру…

— Не верю, — категорично заявил я, — ты меня каждый раз этим шантажируешь, когда тебе не хочется что-то делать. А я хочу посмотреть…

— Дитрих, ты на них насмотришься на вечерних приёмах столько, что тебя от них тошнить будет.

— Так-то они в человеческом обличье будут, — сердито возразил я, — а я хочу на драконов посмотреть! И вообще, что за дела? Я к драконам прилетел или куда? А самих драконов тут почти и не вижу. Даже тебя я вот в драконьем облике не видел ни разу. Так что хва…

И замолк. Потому что в этот момент лицо Карнекира исказила мука. Как будто я что-то затронул в его душе. Как будто пламя его спокойствия, с таким трудом и трепетом хранимое до того, внезапно кто-то поколебал неосторожными словами.

— Извини, если я сказал неприятную для тебя вещь, — я виновато развёл руками, — но это не отменяет моего желания. И я пойду смотреть их прилёт, с тобой или без тебя. И когда они прилетят, тоже прекрасно узнаю сам.

— Я пойду с тобой, Дитрих, — сдавшись, прошептал Карнекир, — вот только приготовься завтра рано вставать, — с мстительной усмешкой сказал он, — пока это не самая сильная твоя сторона.

На следующее утро я был вынужден признать его правоту. С трудом отрывая себя от кровати и принимая уже традиционные водные процедуры, я заставлял себя думать только о зрелище, которое меня ждало. Укоры Карнекира касательно того, что сегодня будет первый приём, и добраться до постели мне удастся ещё не скоро, я пропустил мимо ушей. Ничего страшного, отосплюсь, мне не впервой.