Черная кровь ноября - Яна Витт

а где мокрая дырка! Уважаю, парень, уважаю. – Он отвел от головы Кристины дуло пистолета, наблюдая, как Киндеирн сначала касается сияющего сердца в ее руках, а потом – пальцев.

Алексей почувствовал, как она вздрогнула, и не понял, из-за чего. Но заметил, как исказилось лицо фейри. Сквозь королевское раздраженное равнодушие проступили черная боль и мука. Хотя, может, он и ошибся.

Зато у Кристины не было сомнений.

Отчаяние, заполнившее ее целиком, взрыв надежды, когда руки коснулся Истинный Король, и снова – тоска, когда исчезла пронизывающая тело эйфория, к которой она успела привыкнуть.

Она отдала сердце.

Киндеирн сжал его в ладони, развернулся и покинул номер. Вслед за ним ушла мать Кристины, бывшая лучшая подруга и упорхнули стайкой цветочные феи. Никто не обернулся.

Алексей витиевато выругался и отшвырнул Кристину прямо в зловонную лужу на полу.

Она тяжело оперлась на локоть и обнаружила обвивающий предплечье зеленый побег. Оборванный где-то в переполохе и сочащийся прозрачной жидкостью. Вот так она себя и ощущала. Оторванной от самого главного.

Кристина поднялась на ноги. Выпрямилась. Люди в черном деловито облепили труп Вика, упаковывая тело в плотный пакет. Дверь, через которую ушел Киндеирн, оказалась открыта, и никто не обратил бы на Кристину внимания, если бы она выскользнула потихоньку… И куда бы направилась? Она не знала. Но уж точно не надо оставаться рядом с мужем, который осознал, что она не предана ему всей душой.

– Куда собралась? – Вопрос застигнул ее врасплох – за мгновение до успеха.

Еще секунда – она завернула бы за угол и бросилась бежать. Неважно – куда. Нашла бы открытый подвал, ночевала в метро…

Но Алексей играл с ней, как зажравшийся кот – даже не с мышкой, а с кусочком куриной печенки.

– Вернулась сюда. Немедленно. – Он сидел в кресле, задумчиво глядя на распахнутую каменную шкатулку, в которой прежде хранилось сердце.

Кристина не чувствовала необходимости подчиняться, но выбора не было. Она подошла и села на стул напротив.

– Во-первых… – Алексей захлопнул шкатулку и отставил в сторону. – Раздевайся, ты воняешь. Во-вторых… – Он встал, подошел к высокому книжному шкафу, распахнул дверцу, вывалил два нижних ряда книг прямо на пол. Засунул руку внутрь и что-то со скрипом повернул.

– Зачем?.. – тихо спросила Кристина.

– Что зачем? – нахмурился он, подняв голову. – А во-вторых, забирайся на стол. Посмотрим, что там у тебя за беременность.

– Зачем тебе я?..

Алексей наклонился, почти полностью скрывшись внутри шкафа – и вынырнул оттуда, держа в руках аккуратную картонную коробку, в которой хранят документы в поликлиниках и управляющих компаниях.

– Ты? Ты мне пригодишься. Я собираюсь построить новое сердце для нашего мира. – Алексей водрузил коробку на стол и посмотрел на Кристину: в глазах была абсолютная бетонная серость. Непробиваемая уверенность в том, что у него все получится.

49. Ирн

Бетонные стены пульсируют, расползаются трещинами, открывая кипящее нутро.

Рукотворный ветер вырывается из тоннелей метро, сплетается в объятиях с ветром небес, порождая от этой извращенной связи дикий, безумный ураган, который хохочет, грохочет, несется, разрывая в клочья рекламные щиты и выбивая стекла.

Деловито снуют рогатые и клювастые твари, проглатывая и выплевывая смертных.

Они корчатся на горячем асфальте, крошащемся бетоне, полированном граните, перерождаясь в таких же тварей – клювастых, рогатых и покрытых чешуей. Или умирая.

Твари взвиваются в воздух и рвут когтями пластик, который дробится и хрустит под ногами пытающихся спастись.

Но вздымаются из глубины земли каменные алтари, распахивая объятья потокам крови, льющимся с небес.

Тяжелый бит гремит над миром, вторя ударам сердца в груди Киндеирна, Кровавого Короля.

Ему нравится то, что изобрели люди: музыка, звучащая как грохот обвала в горах. Она лучше всего подходит аду, который он устраивает на земле.

– Хочешь жить? – спрашивает он у трясущегося парня, зажатого в угол двумя темнокрылыми ши с острыми зубами. – Или хочешь свободы?

Тот бросает лишь один взгляд в зеленые глаза фейри, и джинсы темнеют у него между ног. Парень догадывается, что вопрос с подвохом, но не знает, каким должен быть правильный ответ.

В следующую секунду кровь вскипает в его венах, становясь ядовито-черной.

Выживет он или нет – никого не интересует.

Пусть хоть весь мир осыплется ржавым прахом, если не хочет измениться!

Существо, которое было Варей, скользит за ним со злобной усмешкой на губах. Оно ловит исключительно мужчин и повторяет на них свой коронный удар – четыре алые полосы. Глаза-горло-живот-пах-глаза-горло-живот-пах.

На кончиках игл дрожат рубиновые капли, отражая закатный свет.

Взрываются трансформаторы, рассыпая раскаленно-белые искры электричества. Все, кого они касаются, вспыхивают белым огнем, обращаясь в пепел, из которого выныривают юркие острокрылые создания и с визгом взмывают в темные небеса.

Толстые корни деревьев выхлестываются из-под гнета асфальта и заползают на стены домов, выискивая трещины. Оплетают многоэтажки за считаные минуты, и бетонные дома с жалобным скрипом раскалываются, обнажая стыдное нутро с обоями в цветочек и унитазами, покрытыми вязаными чехлами.

Сердце бьется в груди – непривычно и сильно. Магия сама собой рвется с пальцев, разлетаясь вокруг вихрями ветров, семенами цветов, смертоносными лезвиями и ударами похоти. Вдруг срываются, жадно набрасываясь друг на друга, двое людей, всю жизнь работавших бок о бок в тесном офисе. Заливают столы смазкой, спермой, кровью, золотым соком тел солнечных эльфов.

Прикусывают за холку друг дружку кошки, взрывая воплями холодные подвалы. Выбегает навстречу королю обнаженная старуха, всю жизнь хранившая свою честь, падает перед ним на колени, умоляя хотя бы раз ощутить пламя его любви.

Убивать или трахать?

Ирну все равно.

И то и другое дарит ему ощущение бьющейся в крови жизни.

Путь те, кто хочет свободы, – умрут.

Пусть те, кто желает жизни, – вывернутся наизнанку, превращаясь в фейри.

Пусть те, кто жаждал перемен, – придут к нему, чтобы получить венец из огня, травы и слез.

Он восходит на холм, застроенный бетонными коробками, залитый асфальтом, опутанный километрами проводов, наклоняется, впечатывая ладонь в единственный свободный и живой кусочек земли под ногами, – и гулкий удар разлетающегося золотого взрыва сносит все вокруг, оставляя лишь пожухлую прошлогоднюю траву на вершине.

Ирн обводит тяжелым взглядом творящийся ад.

Он мог бы вернуться в холмы Гринвича, где играет мелодию жизни Бард, где ждет Ирна покорная Иви, где танцуют его первые творения.

Вернуться и запустить колесо времени на высокие обороты, дожидаясь, пока кровь Айны в венах Кристины разольется, размножится, разнесется в тысяче других женщин по всему миру. Чтобы на каждый день у него была новая смертная, чьи губы складываются в знакомую улыбку, волосы