Стражи Мертвых городов - Елена Яр

и пялилась на неё, не понимая, как здесь оказалась. Надо развернуться, уйти и постараться уснуть. Но вместо этого я подняла руку и постучала.

– Яся? – удивился Меч. Судя по его виду, он ещё не ложился, но уже переоделся в спальное.

– Прости, что заявилась так поздно. – Я обхватила себя руками, сжимаясь. Было неуютно, но в моей спальне – ещё хуже. – Я не могу заснуть. Наверное, я прошу многого, но… Можно я у тебя переночую?

– Ты же не любишь спать в чужих кроватях, – не сдержался Крис.

Я резко развернулась, чтобы уйти, но он поймал меня за руку:

– Прости, Ясь, я придурок. – Он аккуратно развернул меня к себе и заглянул в глаза. – Прости меня, ладно? Конечно, ты можешь остаться. На любых условиях. Я возьму всё, что ты мне предложишь. Хочешь дружить – возьму дружбу. Захочешь большего – я буду рад. Мы с тобой – Единица, и я сегодня осознал, что не могу тебя потерять. Не могу – и всё. Это как лишиться половины себя. Не представляю, как можно выжить, потеряв Щита…

В глазах защипало, но я взяла себя в руки.

– Мне просто не уснуть одной. Всё время вспоминается…

Крис кивнул и открыл пошире дверь.

Мы лежали в широкой истребительской кровати: я – поджав ноги, Крис – обнимая меня сзади. Был тепло и уютно. И почти уже не страшно.

– Он сказал, что, если я ещё раз попаду к нему в руки, он не позволит мне просто уйти. Он… – голос изменил мне. – Он сказал, что примет с благодарностью.

Руки Меча напряглись, спиной почувствовала, как сильно забилось его сердце

– Этого никогда не будет, – сказал Крис ровно. – Поверь мне, я тебя никому не отдам. Слышишь? Я просто тебя никуда одну больше не отпущу.

– Это нереально, ты же понимаешь?

– Ясь, все наши проблемы оттого, что мы с тобой не хотели быть в Единице. И ты, и я были всегда одиночками. В силу разных обстоятельств. И даже когда мы стали Мечом и Щитом, даже когда у нас стало получаться взаимодействовать, мы всё равно были врозь. Я – потому что привык, ты – потому что никому не доверяешь. Но мир вокруг стал такой, что выжить мы можем только Единицами. И мы с тобой просто должны об этом помнить всегда.

Я кивнула. Сегодня я была с этим согласна, что будет завтра – посмотрим. Нет у меня привычки доверять кому-то. Но если и пытаться, то с ним.

Эта мысль показалась очень успокаивающей, навалилась дремота, глаза не соглашались открываться. Я расправилась, растянулась на кровати. Объятия моего Меча стали мягче, но совсем не пропали.

Так мы и уснули.

Утро было жарким. Словно я заснула на чердаке в приюте, а рассветные лучи нагрели мне бок. Когда солнце начало шевелиться, я поняла, что выводы неверны.

Разлепила глаза и увидела перед собой распахнутый ворот рубашки и тронутую загаром кожу. Скользнула взглядом выше. Подбородок, потемневший от начинающей пробиваться щетины, чёткая линия губ, нос, шрам. И глаза, кажется, уже давно не сонные.

– Светлого утра, – чуть хрипло шепнул Крис и как-то по-домашнему чмокнул меня в уголок губ.

Я открыла рот, собираясь возмутиться, но почему-то не могла подобрать слова. Кажется, «повтори» и «не распробовала» вряд ли из разряда возмущений.

Его рука, что всё ещё лежала поверх моего бока, притянула меня к нему поближе. Мягко, словно спрашивая разрешения. Хриплый горячий выдох – неужели, мой? – на протест походил ещё меньше.

Он коснулся губами моих еле-еле, словно шутя. Затем чуть напористее, сминая мой рот и тут же отпустил. Я почти потянулась за ним, но сдержалась, разглядывая его потемневшие глаза.

Его пальцы, едва касаясь кожи, отправились в путешествие по моей шее, очертили ключицу и нырнули по грудине до самой застёжки, скрывавшей напрягшуюся в предвкушении грудь. Он пальцами переступил на ткань, не пытаясь расстегнуть её, но даже так я ощущала, где конкретно он меня касался. Он не отрывал взгляда от моего лица, пока его пальцы медленно двигались по груди. Он задел, будто случайно, самую вершинку, и её сразу стало видно даже через рубашку. Но Крис по-прежнему не смотрел за тем, чем занята его рука. Медленно, очень медленно он водил вверх-вниз по чувствительному месту, и только углубившееся дыхание выдавало его возбуждение.

Я закусила губу и немного подняла подбородок, стараясь держаться и не закрыть глаза. Вовремя вспомнила, что в эту игру можно играть и вдвоём: ладонью провела по его напрягшемуся животу вниз, очертила пояс спальных штанов. Он выдохнул и нагнулся, ловя мой рот, раздвигая губы и целуя жадно и глубоко. Одновременно с этим его рука скользнула под рубашку, и я застонала, когда горячая ладонь обхватила грудь уже без всяких прослоек ткани.

Я выгнулась, требуя ещё, сильнее, больше. И он не стал жадничать, с готовностью отдавая то, что мне было так нужно. Касания стали жарче, поцелуи откровеннее, дыхание беспорядочнее. Я почти расстроилась, когда он оторвался от меня, чтобы раздеть. Впрочем, с этим он справился ловко и быстро. Сама поднялась и впилась в его губы. Да, наверное, нужно было позволить ему до конца снять рубашку с широких плеч, а не просто расстегнуть, но к чему такие мелочи, если я уже сейчас могу прижаться к его телу без помех.

Первое движение навстречу напрочь лишило мысли ясности. Я беспорядочно хватала губами его лицо, шею. Он выдохнул моё имя, и я вспомнила, что тоже умею говорить. Я просила не останавливаться, продолжать, вот так, ещё, ещё… А затем потеряла и эти слова. Звуки соединяющихся тел, рваное дыхание, довольные стоны – всё это слилось в единый ансамбль, который всё ускорял и ускорял ритм, затапливая на самую глубину, где нас уже подхватывало острое, как орудие истребителя, удовольствие.

Я откинулась на спину, стараясь успокоить заполошно стучащее сердце. Страшно хотелось пить – видимо, со слишком частым дыханием тело покинуло много влаги. Повернула голову, ища взглядом кувшин с водой. Но кто-то, похоже, неправильно истолковал моё движение.

Крис тут же поднялся на локте и повернул меня к себе.

– Если ты только попробуешь предложить всё забыть, я приму меры, – нахмурился он.

– И какие же, интересно. – Я ухмыльнулась, слегка прикрыв веки, чтобы он не видел настоящего выражения моих глаз.

– Отшлёпаю!