Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница "Огненное колесо" - Патриция Вентворт

Он расхохотался.

– Интересно, что сказала бы на это мисс Сильвер! Она могла бы просто снисходительно улыбнуться, а могла бы упрекнуть тебя за то, что назвала бы манерностью. Знаешь, она удивительный человек. Я слышал, как этот нахальный Фрэнк Эббот называет ее «Моди-талисман». Не в лицо, конечно. Но он всегда говорит, что если она присоединяется к расследованию дела, то полиция выходит из него в блеске славы.

– Это правда?

– Да. У нее совершенно необыкновенный нюх. Нет, это даже нечто большее. Она знает людей. Все, что они скрывают за внешностью и манерами, все эти маски, которые мы надеваем, чтобы не дать другим людям узнать о нас слишком много, – она видит всех насквозь и судит о людях по тому, что за этим скрывается. Я до сих пор помню то ужасное чувство, которое мы испытывали, когда были детьми и затевали что-то, что она не одобряла. Даже Изабелл, которая была хитрой врунишкой, обычно сдавалась и начинала плакать.

– Не могу представить, чтобы Изабелл расплакалась.

– Да, она была крепким орешком. Но я видел, как она ревела. А я всегда чувствовал, что не стоит даже пытаться утаить что-то от мисс Сильвер, так что я и не пытался. Признаюсь, она до сих пор оказывает на меня такое же действие.

Риетта рассмеялась, но как-то неуверенно.

– Да, она такая. Когда я с ней разговаривала, меня охватило чувство, что если я что-то скрою, она все равно об этом узнает. Так что я рассказала ей даже то, что не собиралась.

Она сделала шаг назад.

– Рэндал, я должна идти. Подумают, что со мной что-нибудь случилось.

Пятница пролетела незаметно. Когда день почти закончился, Рэндалу Марчу позвонили по телефону. У него, как у влюбленного, мелькнула мысль, что это Риетта, но он сразу осознал, какая это глупость. По проводам до него донесся голос мисс Сильвер, говорившей по-французски.

– Мне жаль вас тревожить, но я была бы рада, если вы смогли бы зайти ко мне завтра как можно раньше. У меня состоялось два разговора, и я бы хотела их вам пересказать.

И это все – ни приветствия, ни прощания. Повесив трубку, он тихонько присвистнул. Он знал мисс Сильвер. Когда она обходилась без церемоний, это означало, что дело серьезное. Он решил, что придет к ней в половине десятого. Если всему Меллингу суждено увидеть, как машина начальника полиции сворачивает к калитке миссис Войси, то, наверное, мисс Сильвер подумала об этом и решила, что игра стоит свеч. Он закончил необходимые записи и отправился спать – сном без сновидений, который был его счастливым уделом.

Другие, однако, были не так счастливы.

Риетта Крэй лежала в темноте без сна и смотрела, как в холоде ночи гаснут ее надежды. Вспыхнувший в ней огонь гас – медленно, но непрерывно. Унылый голос здравого смысла сурово и убедительно твердил ей, как сильно она повредит карьере Рэндала, если выйдет за него замуж. Есть возможное и невозможное. Если невозможное кажется возможным и ты за него цепляешься, то потом остаешься один на один со своей глупостью, как с вечной насмешкой. На один час она поверила, что счастье возможно. Теперь она наблюдала, как оно от нее уходит.

Карр Робертсон спал и видел страшный сон. Он стоял в темноте, а у его ног лежал мертвый человек. Его коснулась холодная рука, и он проснулся весь в поту.

В Меллинг-Хаусе миссис Мэйхью звала кого-то во сне. Она плакала, пока совсем не иссякли слезы, а потом погрузилась в сон, в котором плакал ребенок. Это был Сирил. Он мерз, был голоден, ему было больно, а она не могла к нему прийти. Она звала его во сне таким жалобным голосом, что мистер Мэйхью сел в постели и зажег свечу. Она снова вскрикнула, повернулась и вернулась в свой сон. Он сидел в колышущемся свете свечи, думал о том, как холодно в комнате и о том, что с ними всеми будет.

Кэтрин Уэлби не спала. Как и Мэйхью, она сидела в кровати, но, в отличие от него, она приняла предосторожности, чтобы не замерзнуть. В комнате горел маленький электрический камин, окно было закрыто, а на ней был симпатичный стеганый жакет, того же голубого цвета, что и плед. Без макияжа кожа ее была бледной. Светлые волосы она убрала под кружевной чепец. За спиной у нее лежали три подушки, она сидела прямо, опершись на них, и читала – строчку за строчкой, страницу за страницей, главу за главой. Ею руководила сила воли, но если бы ее спросили, что она читает, она, наверное, не смогла бы ответить.

Даже самая долгая ночь подходит к концу, заканчивается и последняя ночь – неважно, знаем ли мы, что это конец. Для одного из этих людей эта ночь оказалась последней. Когда неохотно наступил тусклый день, каждый из них встал и занялся своими делами.

Кэтрин Уэлби оделась, чтобы успеть на автобус в 9.40 до Лентона. Она сделала себе кофе и пару тостов. Она больше не была бледна, так как приняла меры, чтобы не выглядеть настолько неподобающе. В целом она выглядела как обычно, не считая того, что сегодня она надела шляпу – серую, в тон костюма, с воткнутым под ленту пером сойки.

Она вышла через парадную дверь, заперла ее и увидела, что по аллее к ней торопливо идет миссис Феллоу, сгорающая от желания поделиться новостями. Кэтрин поздоровалась с ней, и новости хлынули потоком.

– Сегодня утром я должна быть у мисс Крэй, и вы наверно, удивляетесь, что я здесь делаю. Я сказала мисс Риетте, что бедняжка миссис Мэйхью не идет у меня из головы. Состояние у нее просто ужасное. Мистер Мэйхью не может уговорить ее съесть ни крошки. Она просто сидит, пьет чай и все время плачет, так что слезы капают в чашку. Так что я сказала мисс Риетте: «У меня есть несушка, и я принесла пару яиц; может, мне сбегать к ним и проследить, чтоб одно яйцо взбили и добавили ей в чай?[14]» Мисс Риетта сказала: «Хорошо», и я пошла.

Кэтрин взглянула на часы. Остановка автобуса была прямо за воротами. У нее было пять минут.

– Я думала, вы ходите туда через заднюю дверь.

Голос ее был спокойным и ровным. Все равно ведь миссис Феллоу так спешила не для того, чтобы рассказать ей, выпила ли миссис Мэйхью чай со взбитым яйцом. Худое смуглое лицо миссис Феллоу подергивалось от нетерпения. Она хотела продолжать свой рассказ, а не стоять тут без дела.

– Ну вот, я и пошла, – сказала она. – А когда пришла, то чуть не забыла зачем. Там такая суматоха! Похоже, начальник полиции вернулся днем, а с ним та дама, что гостит у миссис Войси, и они пошли в кабинет. А чуть позже пришел инспектор Дрейк, а с ним фотограф и еще двое, и они стали делать фотографии и гипсовые слепки. Но эта мисс Сильвер к тому времени уже ушла. Наверное, она бы им мешала, и начальник полиции ее спровадил.

Кэтрин натягивала перчатки, аккуратно разглаживая их на пальцах.

– А что же они фотографировали и с чего делали слепки?

Миссис Феллоу подошла ближе и сказала зловещим голосом: