Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница "Огненное колесо" - Патриция Вентворт

– Моя беда в том, что мне нравится только самая дорогая одежда.

Он прямо заявил ей, что она поставила себя в весьма опасное положение.

– У тебя хватило глупости продать вещи, которые тебе не принадлежали, и Джеймс Лесситер сильно тебя в этом подозревал. Он сидел в том же кресле, в котором ты сидишь сейчас, и говорил мне, что убежден, что ты обманом присваивала вещи из имения.

Кэтрин продолжала улыбаться.

– Он всегда был очень мстительным. Хорошо, что Риетта не вышла за него. Так я ей тогда и сказала.

– Он сказал мне, что готов подать в суд.

– Он сказал мне то же самое. – Она помолчала и добавила: – Поэтому я, конечно, решила с ним встретиться.

– Ты пошла к нему?

– В тот вечер в среду. Но там была Риетта, поэтому я ушла.

– Боже мой, Кэтрин!

– Но я вернулась… позже.

– Что ты такое говоришь?

– Именно то, что вы мне уже сказали: я в очень серьезном положении. Или окажусь в нем, если это выяснится.

– Нет причин, по которым это могло бы выясниться. Ты ведь можешь молчать об этом, так?

– О да, я… могу. И буду молчать дальше, если выдержу все это.

– Я тебя не понимаю.

– Надоедливая старая дева-гувернантка вмешалась в это дело. Она гостит у миссис Войси.

– Кэтрин, дорогая, но причем здесь она?

– Ее втянула в это Риетта. Кажется, эта дама воображает себя детективом.

Мистер Холдернесс с облегчением откинулся в кресле.

– Думаю, полиция с ней быстро разберется. Они не любят вмешательства посторонних.

– Она когда-то была гувернанткой Рэндала Марча. Риетта говорит, что он очень высокого мнения о ней. В общем, она приходила ко мне вчера, и могу вам сказать, что у нее сложилась довольно цельная картина произошедшего.

– Что ты хочешь сказать, Кэтрин?

– Не думаю, что Риетта проболталась – она бы этого не сделала. Но эта мисс Сильвер знала или догадалась о вещах из Меллинг-Хауса и о том, как Джеймс разозлился из-за них. Она догадалась, что я звонила Риетте по этому поводу в среду вечером, и если эта девчонка Люкер на коммутаторе подслушивала, то я попала в переплет. Конечно, я сглупила, говоря об этом по телефону, но мне только что позвонил Джеймс, так что если кто и подслушивал, то все важное они уже услышали, и я была в отчаянии. Я так и сказала Риетте.

– Тогда тебе, конечно, лучше надеяться на то, что девушка на коммутаторе не подслушивала.

Кэтрин отмахнулась.

– Не думаю, что она слушала – она же не может заниматься этим все время. Меня беспокоит мисс Сильвер. Она знает про эти чертовы записи миссис Лесситер – не спрашивайте, откуда. Если она продолжит копать, то меня ждет суд. Я думаю, не лучше ли мне дать показания полиции и покончить с этим.

Мистер Холдернесс был шокирован:

– Это было бы крайне нежелательно, и… чрезвычайно опасно. Благоразумие, дорогая Кэтрин…

Десять минут спустя Кэтрин Уэлби поднялась уходить. Она повернулась в дверях и сказала звонким голосом:

– Хорошо, я не буду принимать никаких поспешных мер, обещаю.

Алан Гровер, выйдя из соседнего кабинета, увидел, что она улыбается. Он услышал ее слова, но не расслышал, ответил ли ей что-нибудь мистер Холдернесс. Он шагнул к ней, и они вместе пошли к лестнице. От Кэтрин пахло фиалками. Его сердце учащенно билось. Он не мог придумать, что сказать, но если он будет молчать, она уйдет. Что можно сказать, когда сердце полно запретных чувств? Он переменился в лице, подумав об этом, и ляпнул первую пришедшую на ум банальность:

– Вы вернетесь в Меллинг на автобусе?

– Да.

– Вы не останетесь в Лентоне на ланч? Вы не могли бы… то есть, я хочу сказать, вы бы не… согласились пообедать со мной?

Он сам не знал, как ему удалось это сказать. Лицо его пылало. Но она не сердилась – она улыбалась.

– Это ужасно мило с твоей стороны, Алан, но мне нужно вернуться домой.

– Я… Я бы все на свете для вас сделал, миссис Уэлби.

– Правда? Как интересно. Нет-нет, я верю, что это так и есть. Ты милый мальчик. Приходи как-нибудь ко мне, как раньше.

– О, миссис Уэлби… можно?

Она с улыбкой кивнула, встретилась с ним глазами и рассмеялась.

– Только без глупостей, хорошо?

– Разве это глупо – любить вас?

– Очень глупо. – Она все еще улыбалась. – Но очень мило. Пока!

Она подалась вперед, легко поцеловала его в щеку, сбежала по лестнице и, не оборачиваясь, помахала ему рукой.

Суббота также пролетела быстро. Кэтрин Уэлби купила крем для лица, коробочку пудры и новую помаду, после чего села в автобус до Меллинга. Поскольку в субботу контора была открыта только до обеда, Алан Гровер торопливо пообедал и отправился на футбольный матч. Вернувшись домой к шестичасовому чаю, он умылся, привел себя в порядок и снова ушел, объявив, что он, наверное, заглянет в «Перья» на партию в дартс. Он вернулся домой к половине одиннадцатого и через несколько минут улегся в постель, но сон упрямо не шел к нему.

В соседней комнате миссис Гровер уже по меньшей мере в сотый раз решила, что ей пора предпринять что-нибудь с его скрипучей кроватью. Каждый раз, когда Алан переворачивался, кровать скрипела, как ржавые дверные петли, а уж почему здоровый парень так вертится во сне – это было выше ее понимания. Но такие уж они, эти мальчишки и девчонки: сначала беспокоишься о том, что у них режутся зубы, потом о том, что им пора в школу, а потом о том, что они влюбляются. Поведение Алана говорило о том, что его мысли что-то занимает, и не нужно было долго раздумывать, чтобы понять, что именно. Жаль, что он не захотел ухаживать за Глэдис Люкер – такая хорошая девушка, и он так ей нравился. Но что поделаешь – мужчина не будет мужчиной, если не совершит в жизни какую-нибудь глупость, так пусть уж лучше сделает это в юности, а не в старости. Он молод, он это переживет, и однажды он угомонится и женится, и Дорис тоже. А потом все начнется сначала с их детьми, никуда от этого не денешься. Она натянула одеяло на голову и заснула.

Воскресное утро было ясным и солнечным. Миссис Феллоу, у которой сегодня не было работы, отвлеклась от домашних дел и побежала в Меллинг-Хаус – просто чтобы быть в курсе дел. Если, например, Сирила арестовали, то услышать эту новость от кого-либо, кроме миссис Мэйхью, стало бы для нее настоящим оскорблением. Проходя мимо Гейт-Хауса в половине десятого, она подумала, что миссис Уэлби что-то залежалась: из трубы не идет дым, и молоко до сих пор стоит на крыльце. В разговоре с миссис Мэйхью она заметила, что ей остается только мечтать, чтобы поваляться в постели хоть одно утро.