Временные трудности 4 - Максим Томилко

выписки), безо всяких проблем и бюрократических проволочек сдал экзамен на знание русского языка и основ конституции.

Обучение особых хлопот не доставило. Хотя и государственное, и административное, и уголовное право несколько отличались от ранее изученных, а история ВКП(б) и логика ему ранее и вовсе не преподавалась. Специальная подготовка, включавшая в себя агентурно-оперативную и следственную работу органов милиции, во второй раз давалась гораздо легче. Военная и физическая подготовка предусматривала строевую, огневую подготовку, топографию, тактику и самбо. Помимо этого, в рамках общеобразовательной программы, преподавали историю СССР, экономическую географию, русский язык и литературу. Также имелись факультативные занятия по фотографии и автомотоделу.

Попав в школу, Егор продолжил изучать польский язык, старательно делая вид, что учит русский. Понятное дело, что от курсантов-поляков пришлось дистанцироваться и общаться с ними только по-русски. Вся эта конспирация так или иначе помешала ему сдружиться с кем-то из ребят, хотя со всеми он старался поддерживать нормальные отношения. Большинство ребят были старше его и уже успели послужить в органах. Поэтому по первой поглядывали на него несколько свысока, но после того, как каким-то образом его история стала достоянием широкой общественности школы, на Егора стали смотреть очень даже уважительно.

Ещё находясь в больнице ему удалось отправить написанное во время вынужденного бездействия очередное (уже непонятно какое по счёту) послание в Москву и гораздо менее объёмную записку в местное УНКВД, в которой он кратко информировал соответствующие органы, где и когда они смогут задержать разведгруппу абвера. На этом он посчитал свой гражданский долг исполненным и успокоился.

Старший лейтенант Заитов, подойдя к кабинету директора школы милиции, замер нерешительно, задумался, но потом покачал головой, словно отгоняя сомнения прочь, и коротко постучав, распахнул дверь.

– Разрешите?

– Входите, Александр Александрович. У вас что-то срочное? – директор быстро сортировал какие-то бумаги на столе, складывая необходимые документы в тонкую картонную папку. Судя по всему, он был занят, но старший лейтенант Заитов уже принял решение и отступать не собирался. Лёгкой спортивной походкой он быстро преодолел расстояние до письменного стола и протянул директору практически полностью исписанный лист бумаги.

– Рапорт, – коротко пояснил он и, сделав шаг назад, застыл в ожидании.

– Присаживайтесь, товарищ Заитов, – директор кивнул на стул и углубился в чтение нового документа. Быстро пробежал написанное, тяжело вздохнул, но затем улыбнулся и положил рапорт на стол.

– Александр Александрович, я не специалист и все эти… – он бросил взгляд на лежащий перед ним рапорт, – дзюдо Кодокан и французский бокс сават для меня тёмный лес. Можно как-нибудь попроще?

– Конечно. С первого дня занятий самбо я обратил внимание на курсанта Вишневского. Это, безусловно, очень способный талантливый парень, самородок, можно сказать. Я даже предложил ему заниматься индивидуально, но он почему-то отказался. Весьма деликатно, стоит признать. Этот отказ показался мне довольно странным, так как талант его не вызывал сомнений. Да и любой другой бы на его месте с радостью согласился. Тогда я решил присмотреться к нему повнимательней, понаблюдать, так сказать. И с каждым занятием во мне крепла уверенность, что он тщательно скрывает свои возможности. Это довольно сложно объяснить неспециалисту, но я почти на сто процентов уверен, что курсант Вишневский не понаслышке знаком с трудами Нила Ознобишина "Искусство рукопашного боя" и Виктора Спиридонова «Самозащита без оружия». Эти учебные пособия были изданы в 30-м и 33-м году. И довольно быстро изъяты из свободной продажи. Этот парень тогда ещё ребёнком был. Чтобы подкрепить своё предположение, я решил спровоцировать его. И во время одной из схваток он практически полностью исполнил приём, описанный товарищем Ощепковым в его руководстве по советской борьбе вольного стиля. Этот приём был им позаимствован из японского дзюдо Кодокан. Василий Сергеевич нам сам об этом рассказывал в институте физкультуры в Москве, и вероятность того, что простой польский парень дойдёт до этого своим умом, просто ничтожна. Правда, Вишневский вовремя опомнился и не довёл приём до его логического завершения. Более того, я уверен, что он сознательно лишился более выигрышной позиции и проиграл ту схватку.

– Александр Александрович, я благодарю вас за бдительность, но вынужден разочаровать. Судя по всему, мы имеем дело как раз с одним из, как вы сами выразились, самородков. Дело в том, что буквально неделю назад ко мне приходила товарищ Носикова. У неё тоже имелись определённые подозрения насчёт курсанта Вишневского. Преподаватель русского языка тоже непрерывно сыпала непонятными филологическими терминами и уверяла меня, что русский язык для Вишневского родной, а он сознательно коверкает слова. Нине Васильевне удалось, если и не убедить меня, то заронить зерно сомнений, и я связался с капитаном Акимовым, так как именно он рекомендовал этого курсанта. Тот заверил меня, что его люди провели самую тщательную проверку этого парня в рамках расследования одного уголовного дела. Курсант Вишневский никогда не покидал своего места жительства и ни о какой Москве, а тем более Японии не может идти и речи. Капитан Акимов даже консультировался с нашими врачами по поводу его амнезии, и возможных противопоказаний для службы в РКМ, но специалисты заверили, что всё в порядке, хотя травмы мозга в настоящее время ещё мало изучены и, возможно, именно это стало причиной таких способностей.

Старший лейтенант Заитов выглядел немного растерянным и разочарованным. Он попробовал возразить что-то неуверенно, но недоговорил и умолк.

– Александр Александрович, передайте курсанту Вишневскому, что с этого дня ежедневные тренировки для него обязательны. Время и продолжительность на ваше усмотрение, но не в ущерб основному обучению. Занимайтесь своим самородком, – директор отложил в сторону рапорт Заитова, давая этим понять, что разговор окончен.

Старший лейтенант понятливо кивнул и вышел за дверь, а директор встал из-за стола и достал из шкафа папку с личным делом курсанта Вишневского. Снова перечитал рапорт Заитова и после продолжительного раздумья снял трубку телефона.

– Девушка, соедините меня с управлением НКВД.

Глава 12.

Юля

Тихий, утопающий в зелени, дворик старого ничем не примечательного трёхэтажного дома на первый взгляд не сулил никаких опасностей, но тревожный звоночек всё-таки прозвенел. Описать эти ощущения было довольно сложно, но заходить в нужный подъезд категорически не хотелось. Она, не спеша, прошла чуть дальше, присмотрела какой-то закуток в тени покосившегося сарая, где, судя по опилкам и мелким обрезкам досок, какой-то местный рукастый мужик что-то мастерил на досуге, и присев на пенёк, стала неторопливо перебирать содержимое своей корзины. Отломив краюху хлеба и кусок сочной, лоснящейся салом, домашней колбасы, она принялась неторопливо жевать, лениво оглядывая так насторожившее её место.

Несмотря на то, что рабочий день был в самом