Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай

Раньше Кейн действительно никогда мне не лгал. Если ему что-то не нравилось, он говорил мне правду прямо в лицо. Он никогда не таился за моей спиной и никогда не скрывал своего недовольства. Он был честным человеком – даже в тех случаях, когда я не хотел слышать правду.

– Тогда вынь башку из жопы и подумай трезво!

– Я выну только после тебя!

Кейн был взвинчен и зол. Он острее меня реагировал на слова и на действия.

– Так теперь ты мне веришь?

– Теперь даже больше, чем до этого.

Кейн вздохнул и взял со стола свой стакан.

– Тогда вот что. Вместо того чтобы устраивать тут допросы с пристрастием, нам бы лучше подумать и принять решение.

– Какое еще решение?

– Кто-то ведь ищет ее.

– Ну и как мы сможем выяснить, кто?

Я его уже спрашивал об этом, но так и не получил внятного ответа.

– У нас есть люди в органах власти. Можем поспрашивать.

– Ага, и привлечь к нам ненужное внимание. Во всяком случае, ко мне.

– Дадим взятку, и они отстанут.

– Возможно.

– Тогда я посмотрю, что смогу сделать в этом плане.

Его энтузиазм только усилил мои подозрения.

Кейн понял, о чем я думаю, хотя я и не озвучивал своих опасений.

– Чем скорее мне удастся доказать тебе свою невиновность, тем скорее мы сможем приступить к делу.

Я налил себе стакан и уставился в черный экран телевизора. В комнате все еще пахло недавним бардаком, но мне было все равно. Впрочем, с тех пор, как Пуговица стала ночевать со мной, моя комната мало чем отличалась от этой.

– Так что, вы уже успели пожениться?

Я пропустил колкость мимо ушей.

– Нет, я серьезно, что в ней такого? Если бы я ее трахнул, то, быть может, смог бы понять. Да-а, смотрю, и ты, и Боунс у нее на крючке.

Я не собирался обсуждать Перл, тем более с моим братцем.

– Никогда больше не говори так.

– С чего бы это?

– Сам знаешь, с чего.

Я опрокинул стакан и почувствовал тепло в желудке.

– Кроу, я серьезно говорю.

– Ты всегда серьезен.

Какие уж тут шутки, когда на волоске твоя жизнь.

– Что ты сделал с ней такое? Когда я был у тебя месяц назад, я видел ее. И, судя по всему, она не слишком рвется на волю. Она хочет быть с тобой. И так же одержима тобой, как ты ею.

– Да все потому, что я умею заставить женщину испытать оргазм.

Кейн тоже не понял подколки.

– Не увиливай от вопроса. Объясни мне.

– Да тебе-то какое до этого дело?

– Потому что если ты любишь ее, то тогда я действительно гондон. Мне не следовало тогда лезть к тебе в дом и бить ее. Слушай, я никогда бы и пальцем не тронул женщину, которую ты любишь.

– Я не люблю ее.

Для меня любовь была запретным плодом. Стоило мне кого-нибудь полюбить, и он погибал. У меня оставался лишь Кейн, и я сильно подозревал, что и ему уготована та же участь. Это был лишь вопрос времени. Его смерть была бы для меня последним ударом, который я мог перенести. После этого в моем сердце не оставалось места для других.

– Ты уверен в том, что говоришь. Что-то я не припомню, чтобы ты трахал одну и ту же бабу полгода подряд.

– А тебе нет никакого дела до того, кого и сколько времени подряд я трахаю.

– Жасмин рассказала мне, что ты послал ее подальше.

Какого черта он с ней разговаривал?

– Как ты узнал об этом?

– Я отправился на винодельню, чтобы поговорить с тобой. Но Жасмин сказала, что ты уехал и захватил с собой Перл. А потом она поведала всю историю.

Этой женщине нужно было смириться.

– Когда она уехала, я забыл ее. И так поступил бы всякий.

– Да, но не всякий откажется от женщины, которая любит, чтобы ее лупцевали кнутом.

– Перл полностью меня удовлетворяет. И точка.

Кейн пожевал губами и покачал головой:

– Не верю я тебе. Здесь явно нечто большее. Явно. Я ни разу не видел тебя с одной и той же женщиной по нескольку месяцев подряд. И ты никогда не держал их при себе по целым дням напролет.

Мне надоело, что меня обследуют, как какого-то больного.

– Какая тебе разница, Кейн? Брось!

– Есть разница.

– Заткнись…

– Если ты в нее влюбился, то я приду к ней и попрошу у нее прощения. Если бы ты раньше мне об этом рассказал…

– Кейн!

Я поднял руку, призывая его уняться сию же секунду:

– Я не занимаюсь такими вещами, понял? Я не способен на любовь и все такое. Я одиночка и сдохну таким. Мы с тобой в этом плане одинаковы. Тут и речи быть не может о женах и детях!

– Ну да. Только вот она решительно не согласна с тобой.

Моя рука опустилась сама собой.

– Да просто посмотри на нее повнимательнее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Кроу, да она влюблена в тебя! Она видит в тебе своего мужа и думает о детках. Это же очевидно.

– Ошибаешься.

Перл всегда говорила мне, что она никогда не выйдет замуж и не собирается обзаводиться детьми. Она никому не верит, и уже никогда не поверит. Так что Кейн ошибался больше, чем сам думал.

– Я жив до сих пор, потому что умею видеть людей изнутри. Ты говоришь мне одно, но поступаешь прямо противоположно.

– Слушай, я устал от этого разговора.

От запаха борделя у меня разболелась голова. К тому же было слишком поздно. Я поднялся с дивана, оставив свой стакан на стойке.

– Думай, что хочешь. Мне действительно наплевать.

– Я могу доказать, что я прав.

Я остановился на полшаге и обернулся. Его слова возбудили мое любопытство.

Кейн разомкнул сцепленные за головой пальцы, и на его лице засияла победная улыбка.

– Когда пришла полиция, она что, уехала вместе с ними?

Я прищурил глаза.

– А ведь билет на свободу был у нее в кармане. Но она осталась, Кроу. А скажи, почему женщина, которая вот уже как девять месяцев не была дома, захочет остаться? Зачем она осталась с мужчиной, который удерживал ее у себя против ее же воли? Да все тут понятно. И ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю!

– Стой…

Я толкнула его на кровать и села верхом, обхватив ногами его бедра. Кроу уже успел надеть костюм и даже повязал галстук, но мне было плевать на его гардероб. Я уперлась коленями в его ноги и почувствовала, как напрягся его член.