Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай

У меня не было ответа.

– Да черт его знает. Я их спрашивал, но они ничего мне не сказали.

– И я понять не могу, кто бы это мог быть.

Сначала я было подумал о Кейне. Но что ему с этого? Если бы полиция отправила ее домой в Штаты, мы лишились бы хорошей возможности отомстить. Или же у него созрел какой-нибудь альтернативный план? Кто ж знает?

Она повернулась ко мне и закинула прядь волос за ухо.

– И что ты думаешь?

– Не уверен… возможно, это дело рук Кейна.

– И что ему с того?

– Не знаю. Но других вариантов я не вижу. Он единственный, кто знает, что ты здесь.

Она снова закинула волосы за ухо.

– Если это он, я ему яйца разобью!

– Ты можешь это сделать и так.

– И что мы будем теперь делать?

– Полиция пока что толком ни в чем меня не подозревает. Но нам надо залечь на дно до поры до времени. Ты должна оставаться дома, пока все не утихнет.

– Если бы меня искал кто-нибудь из близких, я сама бы предалась в руки полиции. Я не позволила бы им волноваться. Но у меня никого нет. Так что это либо Кейн, либо кто-то еще.

Уныние и грусть, прозвучавшие в ее голосе, отразились от стен комнаты и, казалось, заглушили потрескивание огня в камине. Одиночество и отчаяние буквально пропитывали все вокруг нее.

И меня тоже.

– У тебя есть я, Пуговица. И если с тобой что-нибудь случится, я положу все силы, чтобы найти тебя.

Быть может, у нее, кроме меня, никого и не было, но я-то был! У меня точно никого не было. Кроме нее.

– Я знаю, Кроу.

Я обнял ее за талию и притянул к себе.

– Ты не одна, и я не один. Ибо мы вместе.

Я прижал свои губы к ее лбу и не отнимал, пока не услышал ее глубокий вздох. Эта близость успокоила ее и наполнила меня теплом. Когда я находился с нею, то не чувствовал себя чудовищем. Не чувствовал себя бандитом или преступником. В первый раз в жизни я чувствовал себя мужчиной.

Просто мужчиной.

Я проник в дом Кейна точно так же, как некогда он пробрался в мой. Вскрыв окно, я оказался в гостиной. Кейн трахал какую-то шлюху – та хваталась за спинку дивана, и ее спина хорошо виднелась в темноте.

– Пардон! Я не помешал?

Кейн приостановился и взглянул на меня:

– А сам-то как думаешь?

– Никак. Некогда ты вломился в мой дом, а теперь я делаю то же самое.

Я уселся на противоположный диван и положил ноги на стол.

– Твое счастье, что я не собираюсь ее отмудохать.

– Вот как будто это меня сильно волнует.

С этими словами Кейн оттолкнул свою подругу и стал одеваться. Затем он вынул бумажник и сунул ей несколько банкнот:

– Пшла вон!

Девушка подобрала свои вещи и схватила деньги, не задавая ни единого вопроса. Она проскользнула в дверь, благодарная уже тому, что ей заплатили, хотя и за невыполненную службу.

– И что за нах*й?!.

Кейн обхватил руками бока и воззрился на меня, мягко говоря, ненавидящим взглядом.

– Ты вломился в мой дом и избил мою рабыню. С тех пор я потерял к тебе всякое уважение. И теперь я буду являться к тебе, как к себе, когда захочу.

– Может, уже хватит?

– Ни черта не хватит.

Единственно, как я мог насолить ему, – это поступать так же, как и он, всякий раз, когда у него появлялся кто-нибудь близкий и дорогой для него.

Кейн не стал дальше ругаться и налил себе стакан скотча.

– В чем дело? Что тебе нужно?

– Мне не понравился тот кунштюк, что ты тут выкинул.

Мне было проще справиться с ним, делая вид, будто я уже знаю всю правду. Когда его загоняли в угол, он обычно сдавался.

– Какой еще кунштюк?

– Не валяй дурака, Кейн! Я знаю, что ты звонил в полицию насчет Перл.

Кейн собрался было выпить, но остановился на полпути.

– В полицию? Да на кой мне звонить в полицию?

– Вот ты мне и скажешь, на кой. Иначе какого дьявола вчера вечером ко мне заявились полицейские с вопросами про нее?

Кейн поставил свой стакан.

– Оп-па! Постой-ка, не гони. У тебя вчера была полиция?

– Я только что сказал тебе об этом, придурок!

Кейн приложил руку к сердцу, разыгрывая невинность:

– Я к этому не имею ни малейшего отношения.

– Не надо мне тут!

– С чего ты взял, что это был я?

– Никто, кроме тебя, не знает, что Перл вообще существует на свете.

– А Боунс? – отрывисто бросил Кейн. – Он же наш смертельный враг.

– Он не знает, где я живу. Но даже если бы и знал, то не стал бы обращаться в полицию, а просто устроил бы засаду и перестрелял всех.

– Да, ты прав. Но все равно я здесь ни при чем. Что мне с этого?

– Месть за то, что я набил тебе морду.

Кейн закатил глаза:

– Я просто не стал тогда сопротивляться. Ты хотел сравнять счет, и, насколько я понимаю, теперь мы квиты. Так что я тебе еще раз повторяю: я не звонил в полицию. Перл нам нужна, чтобы мы довели наше дело до конца. Какая мне выгода, если ее примут копы?

Как какая? Позлить меня, разумеется.

Кейн смотрел на меня горящими глазами. Он был похож на готовый вспыхнуть фейерверк.

– Ты что, до сих пор не веришь мне?

Да уж, ему трудно было поверить. После того как он ворвался в мой дом и чуть не убил Пуговицу, я уже не мог относиться к нему, как прежде. Когда-то он был моим братом и сообщником в делах. Но теперь я не мог понять, друг он мне или враг. Я больше не мог ему доверять.

– Ух, он до сих пор не верит!

Кейн уселся в свое кресло. Плечи его были напряжены.

– Слушай, если бы я и сделал что-нибудь подобное, то не стал бы отпираться. Когда это я тебе лгал? Да, я вломился к тебе и избил твою подружку. Но я никогда не скрывал своего отношения к ней. И всегда прямо говорил, что я хочу сделать с нею. Так что перестань считать меня лжецом – я не сделал ничего, чтобы заслужить такое отношение ко мне.

Он закинул ноги на стол рядом со стаканом.

– Да я уж и не знаю теперь, кому и во что верить, Кейн. Если не ты, то кто мог стукнуть полиции?

– Может быть, кто-нибудь из ее родственников. Или друзья. Как тебе такой вариант?

– Да у нее никого нет.

– Ну, в любом случае это был не я. Клянусь тебе.