Блейз Уиндхем - Бертрис Смолл

— В день Рождества, — отозваласьБлейз. — Помню, в прошлом году я просила у Бога такой подарок.

Однако ее молитва не была услышана. Рождествонаступило и прошло, а дитя Блейз по-прежнему оставалось в чреве матери. ГрафиняЛэнгфорд мало-помалу приходила в раздражение. Поглядывая на Блисс, она тяжеловздыхала — какой прекрасной и стройной казалась ей сестра! И Дилайт не уступалаей, тоже удивив всю семью. Через восемь месяцев после свадьбы близнецов Дилайтвымахала так, что стала выше трех старших сестер, а ее красивая грудь невызывала теперь насмешек даже у Блисс — та лишь втайне завидовала. В своипятнадцать лет Дилайт Морган уже обещала стать неотразимой.

Ларк и Линнет было по одиннадцать с половинойлет, а Ваноре в феврале исполнялось девять Близнецы еще вели себя, как дети,часто шептались, прикрывая рты ладошками, и хихикали. Но Ванора постепенноутрачивала детские замашки, хотя дерзости в ней не убавилось ни на йоту. Онапо-прежнему дразнила Блисс, которая, несмотря на месяцы, проведенные при дворе,так и не научилась снисходительно относиться к насмешкам младшей сестренки. Чтокасается самых младших Морганов, Гевина и его сестры Гленны, за это время ониничуть не изменились.

В последний день старого года дитя Блейзвозвестило о своем скором появлении. Если Блейз и испытывала когда-нибудьблагодарность к семье, то сильнее всего — сейчас, ибо давние мучительныевоспоминания вернулись к Эдмунду, и он перепугался за молодую жену. Блейзнекогда было успокаивать его — все ее силы уходили на то, чтобы ребенокблагополучно явился в этот мир. Она с облегчением узнала от Блисс, что ее отец,Энтони и два свояка увели Эдмунда в зал, чтобы хорошенько напоить.

Блисс и Блайт были тоже отправлены в зал,чтобы присмотреть за детьми, ибо Блайт, время родов которой тоже приближалось,ничем не могла помочь сестре. Однако Блисс сновала из зала в спальню и обратно,разнося новости.

— Не понимаю, почему Дилайт не можетприсмотреть за малышами, — пожаловалась она матери.

— Блисс, ты несправедлива. Дилайт всемисилами пытается завладеть вниманием Энтони. Как ты думаешь, почему онанапросилась к тебе в гости на целую зиму? Энтони еще не остановил ни на комсвой выбор, а Дилайт мечтает выйти за него замуж.

— Значит, у нее уже началисьнедомогания? — спросила леди Дороти.

— Еще год назад, — последовал ответ.

Пожилая леди задумалась.

— Тогда, пожалуй, нам следует помочь этимдвоим. Если ни одна из дам при дворе короля Генриха не завоевала сердце Энтони,значит, его женой вполне может стать Дилайт!

Розмари Морган улыбнулась, зная, как словаледи Дороги порадовали бы ее дочь. Дилайт наотрез отказывалась даже думать оком-нибудь из поклонников, которые весь прошедший год осаждали предложениями ееродителей.

— Мы непременно поговорим об этом, Доро,но сначала давай поможем Блейз.

Юная графиня Лэнгфорд терпела схватки целыйдень и вечер, с приближением ночи они усилились, и буквально за несколько минутдо полуночи родился ребенок. Все родственники, ждущие в зале, услышали громкийи пронзительный крик малыша, и Эдмунд, еще трезвый, несмотря на все стараниясвояков, вскочил с места Блисс выбежала из зала, высоко подняв юбки Все ждали,и когда колокола возвестили наступление нового года Господня, 1523 — го, ДорогиУиндхем ступила в зал с запеленутым младенцем яа руках.

Подойдя к брату, она подала ему ребенка.

— Вот ваша дочь, милорд. Блейз родилахорошенькую и здоровую девочку!

Эдмунд бережно взял ребенка, жадно разглядываяего.

Младенцы Кэтрин появлялись на свет крошечнымии бледными, а эта девочка оказалась крупной и розовощекой. Ее головку покрывалигустые темные волосики, и, к своему величайшему изумлению, Эдмунд обнаружил,что синие глаза дочери устремлены прямо ему в лицо. Малышка торжественноизучала отца, и, заметив это, он радостно рассмеялся. В том, что ребеноквыживет, не могло быть никаких сомнений. Какая разница, что родилась дочь, а нежеланный сын?

У них еще будут дети, и среди них — и сыновья.Вдруг Эдмунд тревожно взглянул на Дороти.

— А как Блейз?

— Счастлива, но досадует, что родился немальчик. Ты должен пойти и успокоить ее, — предложила Дороти, забираяплемянницу из рук брата.

Эдмунд поспешил из зала, а за его спиной всясемья столпилась вокруг малышки. Вошедшая в зал в эту минуту старая Адапроворчала:

— Давайте-ка сюда ребенка, леди Дороти!Не успела малышка родиться, а вокруг нее уже началась суета!

Войдя в спальню, Эдмунд увидел, что Блейз сзаплетенными в косу золотистыми волосами и в свежей шелковой рубашке сидит напостели. Розмари Морган только что взяла у нее серебряный кубок со смесью изтравяных настоев, яиц и вина — укрепляющим питьем для молодой матери.

— Она восхитительна! — оценила своюплемянницу Блисс. — Как ты назовешь ее?

— Не знаю, — пожала плечамиБлейз. — Я не думала, что родится девочка. Мне так хотелось сына!

— Мы назовем ее Ниссой, — заявилЭдмунд. — Нисса Уиндхем, моя дочь.

— Нисса? Что это за имя? — спросилаБлейз у мужа.

— Вспомни уроки греческого, дорогая.

Минуту Блейз хмурилась в раздумье, а затемрассмеялась под любопытными взглядами матери и сестры.

— Нисса — это значит начало!

— Вот именно, дорогая: наша дочь и естьначало: Скоро у нее будут братья и сестры, Блейз. А пока мне больше нечегопожелать. У нас есть здоровая дочь, и ты отлично справилась с работой. Развемне есть о чем жалеть?

— Но я так часто молилась, чтобы первымродился сын, наследник, — протянула Блейз.

— А я молился, чтобы наш первенецоказался здоровым и выжил, — ответил Эдмунд, — и чтобы ты перенеслаэти муки. Я не мог не вспомнить без содрогания о бедняжке Кэтрин, о том, какслаба она была после родов!

— Но Нисса должна получить христианскоеимя, иначе отец Мартин откажется крестить ее, — заметила Блейз. —Давайте дадим ей имя Кэтрин, милорд, в память о вашей первой жене, РозмариМорган едва заметно улыбнулась, с удовлетворением отмечая, что Блейз всегдаотличалась сообразительностью, и многозначительно взглянула на Блисс, словножелая сказать, что ее второй дочери не мешало бы поучиться у старшей сестры.Затем она подала знак Блисс оставить молодых родителей вдвоем и выскользнула изспальни.

Услышав, как дверь за ними закрылась, ЭдмундУиндхем склонился и поцеловал жену.

— Уже наступил новый год, дорогая, и егоначало оказалось чудесным!