Незнакомцы у алтаря - Маргерит Кэй

– Вероятность очень небольшая, – ответила Эйнзли, потому что ей трудно было выговорить правду. – Я ни в чем не виновата, но чувствую себя виноватой. Теперь понимаешь?

– Все равно как я со своими фамильными владениями?

– Ты не можешь отрицать, что тебя совершенно не учили ими управлять. Ты не знал, чем занимается или, точнее, чем не занимается твой отец в твое отсутствие.

– Я сам так решил. Независимо от того, кто виноват, дела пришли в полный упадок.

– Нет, ты обвиняешь себя и во всех бедах, которые обрушились на Строун-Бридж, и в том, что тебе не удается все наладить.

– Я не привык к неудачам.

Эйнзли рассмеялась:

– Значит, надо позаботиться о том, чтобы ты добился успеха. Правда, я не думаю, что решение в том, чтобы сделать твои земли более плодородными. Нам нужно вот что: взглянуть на все под другим углом.

– Нам?

– Да, нам, – решительно кивнула Эйнзли. – Твое упрямство и моя до сих пор не проверенная объективность способны на многое. Мы должны найти решение. Но сейчас очень рано и холодно. Мы простудимся, если останемся здесь сидеть, а тебе к тому же нужно хотя бы немного поспать.

Эйнзли решительно встала, но Иннес преградил ей путь:

– Я не упрямый.

– Ты мог взглянуть на то, что здесь творится, и вернуться к своей привычной жизни, но ты этого не сделал. Ты вкладываешь в Строун-Бридж не только деньги. Как назвать твое поведение, если не упрямством?

– Может быть, решительностью? Или откровенным невежеством? – Смеясь, он привлек ее к себе. – Будь по-твоему. Как тебе понравится, если этот упрямец придет к тебе в спальню? Глядя на тебя в таком виде, я хочу одного: сорвать с тебя все и лежать рядом нагишом… – Он поцеловал ее. – Рядом с тобой. – Он поцеловал ее снова. – На тебе. – Еще поцелуй. – Под тобой. – Он поцеловал ее снова, более страстно, руки охватили ее ягодицы, и она ощутила его эрекцию. – Вот видишь, я с тобой советуюсь. Подо мной, надо мной, рядом – решать тебе.

«Дорогая Авантюристка!

Откровенно признаюсь и вам, и другим читательницам моей колонки, как приятно слышать о счастливом супружестве, несмотря на двадцать два года совместной жизни. Вам следует радоваться, а не стыдиться того, что вы по-прежнему испытываете друг к другу физическое влечение. Аплодирую вашему желанию освоить новую территорию, как вы это называете. Учтите, какой бы притягательной ни была любимая, до дыр зачитанная книга, как бы ни радовал нас неизменно ее финал, человеческой природе свойственно стремление прочесть и другие тома – если, конечно, вы заранее готовы к тому, что некоторые из них окажутся, так сказать, не такими увлекательными или закончатся не так приятно. Учтите, Авантюристка, самое главное – не пункт назначения, а само путешествие…»

Эйнзли отложила перо, улыбаясь про себя. Она вспоминала некоторые путешествия, которые они с Иннесом предприняли в последние несколько недель. Пункт назначения всегда оказывался самым желанным и приятным, но мадам Гера предпочитала осмотрительность, а Эйнзли склонна была считать Иннеса гораздо более одаренным, чем большинство мужей. Нет, ей вовсе не хотелось хвастаться, хотя во время одного особенно захватывающего путешествия, в котором участвовали перо и шелковый кушак от его халата, сообщила ему, что из всех мужчин на свете у него самые лучшие, самые чуткие губы. Но то были крайние обстоятельства, и он вернул ей комплимент, когда она проделала с ним тот же опыт с участием губ, пера и шелкового кушака. Эйнзли мечтательно вздохнула и снова взялась за перо.

«Подключите фантазию, и самые обыденные вещи станут вашими неоценимыми помощниками. Думайте об этих предметах как о театральном реквизите. При условии, что вы уделяете должное внимание фактуре и, естественно, гигиене, и, если оба искателя приключений довольны выбором, я думаю, вы найдете ваше путешествие весьма вдохновляющим. Счастливого пути!»

Эйнзли размашисто расписалась от имени мадам Геры. Тут в комнату вошла Мари.

– Вы как раз вовремя, – обратилась Эйнзли к экономке. – Я хотела кое о чем переговорить с вами, пока Иннеса нет. Он сейчас с Йоуном, так что, скорее всего, его почти все утро не будет. У вас найдется минутка для чашки чаю?

Мари улыбнулась:

– А я хотела попросить вас о том же. Я уже все приготовила. Денек сегодня чудесный, в начале октября таких выпадает немного, так что я подумала: может быть, вы не против выпить чаю на улице.

– Превосходно! – Эйнзли сунула письма мадам Геры в кожаную папку и следом за Мари вышла на площадку. Вид отсюда открывался не такой живописный, как с главной террасы замка, и все же зрелище было красивым.

– Мне никогда не надоедает смотреть на море, – заметила Эйнзли, садясь за низкий деревянный стол.

– Лето было погожее, – сказала Мари, – лучше, чем в предыдущие годы.

– Надеюсь, это хороший знак, ведь Иннес прожил здесь хозяином первое лето. – Эйнзли разлила чай и взяла свежеиспеченную, еще горячую, лепешку.

– Будет неплохо, если такая погода продержится до тех пор, пока настанет пора выкапывать картофель. А еще лучше, если хорошо уродится не только картофель, потому что ведь обрабатывают не только землю, если вы понимаете, о чем я. – Мари напряженно улыбнулась. – Будет замечательно, если ваш муженек пожнет плоды от всех своих трудов.

– Ах… – Покраснев, Эйнзли отложила лепешку. Она вдруг перестала ощущать ее вкус. – Понимаю. – Она попыталась улыбнуться, но у нее задрожали губы.

Мари нагнулась к ней и похлопала ее по плечу:

– Сейчас еще рано судить, но всем известно, что мужчины из семьи Драммонд очень плодовиты.

Эйнзли отпила чай, радуясь тому, что руки у нее не дрожат. Она смотрела на экономку поверх чашки. Мари говорила без обиняков и вполне уверенно.

– Но у родителей Иннеса было всего двое детей, – осторожно возразила Эйнзли.

– Два мальчика – это считалось больше чем достаточно. Контролировать численность детей нетрудно, если не разбазаривать свое семя… – Намазав лепешку маслом, Мари заметила: – Я вас шокировала?

– Д-да…

Не в силах придумать вежливую ложь, Эйнзли решила ответить правду.

– Вы только не думайте, будто у меня зуб на Марджори Колдуэлл. Бедняжка, она стала невестой лэрда, когда сама еще в колыбели лежала. Ей было не больше семнадцати, когда она вышла за него. Уж я-то хорошо его знала. Вряд ли он притворялся и изображал пламенную страсть даже в самые первые дни их брака. Он женился ради сыновей, вот для чего все затеяли, и как только он их получил… что ж, она послужила своей цели.

– То же самое говорит и Иннес, – Эйнзли нахмурилась, вспоминая, – но я считала его взгляды предвзятыми.

– Нет, хозяин всегда хорошо понимал, что здесь происходило. Ему казалось, как у нас говорят, будто солнце сияет из-за спины Малколма. Иннес был всего лишь запасным… как и я. Разница между нами в том, что я притерпелась к той роли, которую он мне отвел, а ваш муж решил идти своей дорогой.