Эдвард Сноуден. Личное дело - Эдвард Сноуден

Босс был в шоке. Потом он сообщил мне, в чем была ловушка: брифинг должен был состояться на следующий день.

Я позвонил Линдси и сообщил, что домой не приду. Собирался не спать всю ночь, готовясь к презентации, номинальной темой которой были совместные усилия «старой» контрразведки и «новой» киберразведки по противодействию иностранному шпионажу в Интернете. Я стал вытаскивать материалы из сетей АНБ (и сетей ЦРУ, к которым я еще имел доступ), стараясь прочесть каждое сверхсекретное сообщение, какое только мог найти, на тему китайского «следа» в Интернете. В частности, я читал материалы на тему так называемых «кибервторжений» – про конкретные типы атак, их инструменты и цели. Аналитики разведсообщества использовали эти материалы для выявления «почерка» китайских хакерских групп – наверно, так же как детективы пытаются выявить подозреваемого в серии краж по характерным «штрихам» их работы.

Цель моих исследований этого весьма обширного материала тем не менее выходила за рамки доклада о том, как Китай проводит против нас хакерские атаки. Что я в первую очередь хотел сделать – это сводный обзор того, как АНБ оценивает способность Китая проводить электронное отслеживание американских служащих и основных активов, задействованных в регионе.

Каждый знает (или думает, что знает) о драконовых мерах китайского руководства относительно Интернета; и некоторые знают (или думают, что знают) ключевые положения тех документов о слежке, учиненной моим правительством, которые я передал журналистам в 2013 году. Но одно дело, когда между делом в какой-то научно-фантастической антиутопии ты читаешь, как правительство может видеть и слышит все, что делают граждане его страны. И совсем другое дело, когда оно и вправду пытается внедрить в жизнь подобную систему. То, что автор научно-фантастической прозы способен описать в одной фразе, может потребовать скоординированного труда многих тысяч инженерно-технических работников и оборудования на миллионы долларов. Читать о технических подробностях китайского отслеживания частных сообщений в Интернете – это читать полный и точный отчет о механизме и оборудовании, необходимых для постоянного сбора, хранения и анализа повседневных телефонных звонков и интернет-коммуникаций более миллиарда человек. Это действует на мозг ошеломляюще! Сперва я был под таким впечатлением от самого факта претворения в жизнь подобной системы, что даже забыл возмутиться ее тоталитарностью.

В конце концов, Китай – это явное антидемократическое однопартийное государство. Агенты АНБ, даже больше, чем обычные американцы, принимали как должное мысль, что это место – адская авторитарная дыра. Гражданские свободы в Китае не были темой моего отдела, да и сделать с этим я ничего не мог. Но я был уверен, что сам-то работаю на хороших парней, что делает и меня хорошим парнем тоже.

Но в том, что я читал, были некоторые моменты, которые меня тревожили. Фундаментальный закон технического прогресса: если что-нибудь может быть сделано, оно, скорее всего, будет сделано и, вероятно, уже существует. Америка никак не могла иметь столько информации о том, что делают китайцы, без того, чтобы не делать нечто подобное самой, и у меня появилось смутное ощущение, будто просматривая все эти материалы о Китае, я смотрю в зеркало и вижу там отражение Америки. То, что Китай делал с собственными гражданами открыто, Америка – вполне вероятно – могла бы делать втайне ото всех.

Вы должны меня ненавидеть за это, но скажу вам, со временем я избавился от своего беспокойства. Честное слово, я изо всех сил старался не замечать его. Различие между этими двумя странами и по сей день мне предельно ясно. Китайский «Золотой щит» был репрессией против своих граждан, он создавался, чтобы держать их в определенных границах, а Америку – вовне их; американская же система слежки, напротив, была невидимой и чисто оборонительной. Насколько я понимал ее принципы, кто угодно в мире мог публиковать через инфраструктуру американского Интернета любой контент, не боясь блокировок и фильтраций – или, от силы, быть заблокированным собственной страной или американским бизнесом, который, как принято считать, не находится в США под правительственным контролем. Отслеживались только те, кто заходил, к примеру, на сайты джихадистов или площадки по продаже запрещенного товара.

В таком виде американская модель слежения меня полностью устраивала. Даже более того – я полностью поддерживал и оборонительную, и целенаправленную слежку, файерволл, который никого не блокировал, но испепелял виновного.

Однако в последующие дни после той бессонной ночи какое-то неясное сомнение все еще шевелилось в моем сознании. После того как я провел свой китайский брифинг, я не мог удержаться от того, чтобы продолжить «копать».

К началу моей работы в АНБ, в 2009 году, я разбирался в его приемах не намного больше, чем весь остальной мир. Из журналистских сообщений я знал о множестве инициатив агентства по организации слежки, разрешенных президентом Джорджем Бушем сразу же после 11 сентября. В частности, я знал о самой обсуждаемой инициативе, President’s Surveillance Program, Президентской программе наблюдения, – которая была раскрыта газетой «Нью-Йорк таймс» в 2005 году благодаря смелости нескольких разоблачителей из АНБ и Министерства юстиции.

Строго говоря, Президентская программа была «указом, имевшим силу закона», то есть набором инструкций, который правительство вынуждено было считать равносильным публичному закону, даже если он был нацарапан потихоньку на салфетке. Программа давала АНБ право собирать разведданные в телефонных разговорах и интернет-переписке между США и иностранными государствами. Примечательно, что Президентская программа разрешала АНБ делать это, не получив ордер Суда по делам о надзоре за иностранными разведками. Этот негласный федеральный суд был учрежден в 1978 году для контроля над выполнением запросов на ордера для слежения, запрашиваемых агентствами: в свое время они были пойманы на шпионаже внутри страны, занимаясь слежкой за гражданскими активистами, выступавшими против войны во Вьетнаме.

После возмущенных криков, которые сопутствовали откровениям «Таймс», а также протесту Американского союза гражданских свобод, заявившего о противоречии Президентской программы Конституции США и злоупотреблениями в несекретных, обычных судах, администрация Буша заявила о сворачивании программы в 2007 году. Однако прекращение срока действия обернулось фарсом. Последние два года пребывания Буша на президентском посту конгресс принимал законы, которые задним числом легализировали Программу. А это, в свою очередь, ограждало от судебных преследований за прослушку провайдеров телефонной связи и интернет-услуг. Законодательные документы – «Закон о защите Америки» 2007 года, а также и поправки к «Закону о надзоре за иностранными разведками» 2008 года[53] – умышленно содержали формулировки, вводящие в заблуждение: мол, средства общения граждан США нисколько не являются целью надзора, несмотря на значительное расширение полномочий. В дополнение к сбору входящих сообщений из других государств АНБ получило разрешение на несанкционированный надзор за телефонными звонками и интернет-коммуникациями внутри страны.