Дело всей смерти - Андрей Крюков

– Слушай, – сказал тогда Жгут Никите. – Ты хорошо мне помогаешь… майнить. – Он с удовольствием выговорил это слово. – Если будешь и дальше стараться, я в долгу не останусь. Я отпущу твою сестру. Ты хочешь?

– Да, конечно, – чуть помедлив, ответил мальчик. – Спасибо!

Жгут понял причину заминки с ответом. В пленнике столкнулись два чувства – радость за любимую сестру и страх остаться в неволе одному. Ответив так, мальчишка поступил по-мужски. Впрочем, это не проняло Жгута: к душевным движениям и поступкам окружающих – низким или возвышенным – он относился одинаково равнодушно.

Никита отправил на электронные адреса отца, матери и деда составленные Жгутом письма. В них тюремщик требовал выкуп и назначал место для передачи денег. Жгут понимал, что идет на огромный риск, вступая в переписку с родственниками похищенных детей. Если они заявили в полицию, все их электронные ящики под контролем. К тому же он действовал вслепую, не зная, что требовали за детей настоящие похитители. Но он потерял осторожность в стремлении сорвать большой куш и накупить еще вожделенных майнеров.

Жгут не успел получить ответ. Вечером того же дня он еле ноги унес от полицейских ищеек, разнюхавших его ферму. В одночасье он оказался без дома, без денег, без колес. Но чего Жгуту было по-настоящему жалко – своих криптоугодий. Пасеки с золотым медом! Так обидно было потерять золотоносную делянку, в которую он вгрохал все сбережения! А главное – расстаться с мечтой. Впервые у Жгута был острый интерес в жизни, воплотившийся в этих удивительных, загадочных машинках – видеокартах и асиках. Они умели из ничего, из электрической розетки вытягивать драгоценную нить. Под крышей его фермы майнеры доились золотом, а струи наполняли чашу электронного кошелька. Жгут не понимал, как волшебные машины работают, и от этого еще больше восхищался ими и благоговел перед их могуществом. Ведь по-пчелиному гудящие агрегаты обещали сделать из него богатого человека, сильного мира сего, хозяина жизни.

И вот в один миг он потерял машины, которые боготворил, и мальчишку – золотую голову, проводника по электронной дорожке в мир изобилия и шика. Жгут догадывался, что его ищут, и отлеживался в подмосковных лесополосах и перелесках, не смея высунуть нос.

Ему нужно было уходить подальше от Москвы. Но его не пускало одно шальное желание. Жгуту хотелось наведаться на место, где Нееловы, прочтя его письмо, должны были оставить выкуп за детей.

Он убеждал себя, что в этом нет смысла. После того как детей освободили, никакого выкупа там быть не может. А если что и может там быть, так это ментовская засада. Но чем больше Жгут, подремывая на ложе из веток в подмосковном лесочке – как когда-то с автоматом в высокогорной кавказской зеленке, – уговаривал себя не маяться дурью и не рассчитывать на бзик родителей, которые вдруг захотят выкупить уже свободных детей, тем навязчивее становилась сумасбродная охота проверить тайник.

Вдруг там деньги? Что, если родители положили их, а потом на радостях от обретения детей забыли или не успели забрать? Эти деньги были бы сейчас для Жгута спасением. Жизнь научила его в безвыходной ситуации искать возможности даже в невозможном. Но однажды утром он решился. На попутке доехал до города и, стараясь не попадаться на глаза полицейским, совершил пеший марш-бросок через половину Москвы на старое кладбище. Он рассудил, что на своих ногах передвигаться безопаснее, чем на метро или автобусе, а на бомбилу денег уже не было.

Дальше его путь лежал в ту часть погоста, где давно уже не хоронили. Сначала он шел аллеями под низкими, густыми кронами, сквозь которые едва просачивались солнечные лучи, вдоль утопавших в растительности обветшалых надгробий. Потом для скрытности стал пробираться прямо через некрополь, от одной могилы к другой, по тропкам между оградок, кустов, деревьев. Жгут уверенно держал направление, потому что хорошо знал эту территорию. После отсидки почти два года вкалывал здесь кладбищенским рабочим.

Скоро он был у цели – могилы в оградке из металлических пик с пожелтевшей от времени мраморной стелой, увенчанной фигуркой молящегося ангела. Рядом с памятником вкопана скамья – мраморная плита на двух мраморных пустотелых коробах-ножках. В одной из ножек и был тайник, который Жгут указал в письме.

Он долго издали следил за могилой и направился к ней, только убедившись, что около нее нет засады. Входя в ограду, он был готов к худшему: сейчас из-за деревьев налетят охотники и сцапают его. Но ничего не произошло, в темной аллее было тихо и безлюдно. Жгут покосился на полустертую золотую надпись на стеле:

Потянул мраморную плиту – сиденье скамейки. Она не сразу поддалась ослабевшим рукам – в бегах Жгут плохо питался, а после пешего броска по Москве совсем обессилел. Кое-как он сдвинул тяжелую крышку, приоткрыв ящик, и опустил руку в щель. Поводил рукой внутри и нащупал сверток. Не веря себе, он выдернул находку на свет. Это был свернутый целлофановый пакет. «Почему такой тонкий?» – удивился Жгут, торопливо его разворачивая.

Денег в пакете не было. Но был листок бумаги с напечатанным текстом, который Жгут с трудом разобрал в сгущающихся сумерках:

«Предлагаю работу. 50 тысяч долларов». И – номер телефона…

Жгут оборвал воспоминания, потому что малахольная девчонка наконец наигралась у клетки с обезьяной и ушла в дом. Гости, доставившие детей, к тому времени уехали. В доме остались только академик, внуки и пожилая женщина с узлом волос на голове. Жгут прокрался в подвал и затворился в комнате. Отсюда он должен был выйти, чтобы исполнить кровавую работу, для которой его нанял хозяин дома.

Когда почти нереальная из-за своей чудовищности мысль отправить на небо, то есть умертвить, вундеркинда Никиту для взлома райского компьютера пришла одновременно в голову Зацепину и Неелову, Зацепин, ужаснувшись, подумал: «Так же было с Верой. Но тогда демон науськал меня убить женщину ради успеха операции. А теперь неужели я сам строю планы на крови ребенка? Ведь След бросил меня, и некому внушать мне бесчеловечные комбинации. Боже, в какого изверга я превратился!»

Но напрасно Зацепин винил себя за авторство кошмарной идеи. Без демонской наводки здесь снова не обошлось. След, качнувшись от Зацепина в сторону более перспективного на его взгляд американца, быстро разочаровался в Шварце. Как ни пыжился заокеанский крепыш, как ни потел над монитором, сколько ни долбил несчастную клавиатуру мощными пальцами, – влезть в компьютер он не смог, книга судеб оставалась под замком. Американец надеялся теперь только на квалифицированную помощь из Центра.

Поэтому След решил устроить своеобразное негласное соревнование Зацепина и американца: кто быстрее получит подкрепление с земли, – подыгрывая одному и другому. Он закрыл глаза на встречи американца в раю с земным курьером, хотя такие проникновения обязан был пресекать по долгу службы замогильного контрразведчика. Связь американского агента с землей была организована иначе, чем у Зацепина, не по спиритическому принципу. В ЦРУ связника вводили в клиническую смерть. Он пересекал границу бытия, достигал рая и встречался с агентом. Потом связника откачивали, и, вернувшись к жизни, он пересказывал донесение агента. В отличие от спиритической такая коммуникация была односторонней. Шварц из рая не мог выйти на контакт с Центром сам, а должен был ждать посыльного, чтобы через него передать информацию. В первую же встречу со связником американец послал Центру требование незамедлительно командировать в его распоряжение крутого хакера.