Дело всей смерти - Андрей Крюков

– Ну? – только и сказал Зацепин. – Есть хакер?

– Есть, – ответил Неелов.

– И кто? Внук?

– Внук. Он уже дома.

– Меня интересует, когда он будет у меня!

– Завтра.

– Почему – завтра?! Он мне нужен сегодня, сейчас!

Неелов возмутился:

– Послушайте, Алексей Павлович! Мы ведь говорим о ребенке, моем внуке, а не о котенке. Это котенка недолго утопить. Я должен дать ему проститься с отцом, с сестрой? Дать дома хоть чуть-чуть побыть? Помните, где он был? Я ведь ему дед, у меня есть сердце!..

– В рай сегодня прибывает штатовский хакер. Нас обходят! Присылайте, присылайте мальчишку немедленно! Остальное я беру на себя!

«Остальное беру на себя». Это было легче сказать, чем сделать.

Зацепин, закончив спиритический разговор с Нееловым, почувствовал, что сил почти не осталось. Он, сгорбившись, повесив руки, сидел посреди плоской степи на отбойнике пустого шоссе, стрела которого упиралась на линии горизонта в цепочку невысоких белых гор. Над вершинами горел красивый закат.

Неравная борьба на том свете опустошила Зацепина. Лихорадочную активность сменяла апатия. В раю праведники не нуждались ни в сне, ни в пище, не знали усталости. Но Зацепин еле ноги таскал. Возможно, истощением сил рай напоминал ему, что он спорник. Что он здесь чужой. Он даже постарел и одряхлел после смерти, как это ни парадоксально звучит. Морщины на лице стали глубоки, как ущелья, согнулись плечи, глаза слезились, длинные волосы до последней прядки выбелила седина, и он выглядел древнее бойкого Неелова, которого был на четверть века моложе. Рай словно отторгал его, проникшего в страну блаженных незаконно! Старался изжить, извести, отнимая энергию.

Да, поступки давались Зацепину все труднее. Тем ценнее были победы, одержанные им на пределе возможностей. А как, если не победой, назвать дружбу, которую он свел с американским шпионом? Зацепин сумел войти в доверие, привязать к себе агента чужой разведки. И вот результат – он был в курсе всех дел противника.

Чтобы сойтись с американцем, Зацепин заставил ангела вернуть себя с острова в библиотеку. Зацепин был уверен, что агент ЦРУ не ограничится одной попыткой взломать книгу судеб и еще до прибытия с земли помощника предпримет новую атаку на компьютер.

Карауля американца, Зацепин провел многие часы в унылой белизне библиотеки на сетчатом стульчике, бездумно глядя в черный прямоугольник монитора. И дождался-таки! Шварц явился. Зацепин уступил ему место за столом и с мстительным удовольствием наблюдал за вторым штурмом – таким же безуспешным, как и первый. Американец с возрастающим ожесточением барабанил по клавиатуре, потел, наконец, в сердцах вскочил, опрокинув стул, и в самых крепких выражениях высказал Зацепину, что думает о проклятом железе. Зацепин разделил его негодование, посетовав, что тоже бьется как рыба об лед, но не может открыть книгу и узнать дату Второго пришествия.

– А зачем тебе? – удивился американец.

– Когда будет Второе пришествие, у меня часто спрашивали прихожане моего храма, – сочинил Зацепин.

– А, выходит, ты русский поп? – спросил американец. И протянул могучую руку: – Нил.

Так Зацепин завязал нужное знакомство, которое быстро переросло в приятельство. Общая проблема – упрямый, неподдающийся компьютер – сблизила американца и Зацепина, сделав родственными душами.

Справедливости ради надо сказать, что Нил сам шел на контакт. Деятельный, общительный, он изнывал от одиночества в раю. Он верил в рай изобильный, с застольями и шумными веселыми компаниями. Как праведнику Нилу полагался рай по потребностям. Он бы мог населить его копиями земных друзей и закатить пир, то бишь барбекю, на весь мир. Но инструкции Центра запрещали ему «приглашать гостей» в рай, чтобы не рассекретить операцию, не повредить ей. Поэтому русский поп, товарищ по компьютерному несчастью, оказался для говорливого, компанейского янки спасением. Он, закрыв глаза на инструкции, увел Зацепина в свой рай.

Рай Нила представлял собой бескрайние равнины американского Запада, по которым он колесил за рулем многометрового двухэтажного автотрейлера, отделанного красным деревом и медью. Наматывая на колеса километры небесной Америки, Нил переживал ни с чем не сравнимые чувства первопроходца, первооткрывателя, столь близкие каждому американцу, чьи предки заселяли огромный континент, двигаясь на запад.

Нил гнал автодом по живописной, в барашках невысокого кустарника, степи, а Зацепин, борясь с укачиванием, валялся на широкой кровати или утопал в кожаных креслах и диванах в просторном салоне. Но большую часть времени он сидел рядом с водителем, озирая возделанные поля, пастбища, маленькие городки по сторонам дороги, и вел разговор, стараясь выведать как можно больше об американце и его разведывательной задаче.

Американский разведчик был очень откровенен с русским спутником. Это настораживало. Ведь могло оказаться, что открытость и готовность Нила к общению была лишь профессиональной уловкой. Впрочем, то, что он не делал тайны из работы на ЦРУ и охотно посвящал в подробности своей жизни постороннего, имело и другое объяснение, казавшееся Зацепину правдоподобным.

Американец, очевидно, не считал, что в раю действуют те же правила игры для разведчика, что и на земле. Здесь можно работать спустя рукава. К чему разыгрывать детективную комедию, скрываться, строго придерживаться легенды? Какие пароли – между призраками?!

Он не был идейным бойцом, готовым, подобно Зацепину, разбиться в лепешку для выполнения задания. Его «командировка» в рай была вынужденной. Несчастного насильно вытолкнули из жизни, которую он очень любил. Его заставили продать жизнь. За что он, по его словам, был очень обижен на своих командиров.

– Это они, мои боссы, отправили меня на тот свет! За хорошие деньги, не спорю. Положили в золотой гроб!

Все началось с его провала в Юго-Восточной Азии, где он работал против наркоторговцев «золотого треугольника». Нил эмоционально рассказывал, дергая баранку:

– Я засветил агента, местную макаку, в Мактунге, и другие тамошние макаки его возьми да и прикончи. Я говорил своим шефам, что ни при чем, что это стечение обстоятельств, что я не пил в тот день. Но они захотели судить меня. Меня, который отпахал на Дядю Сэма четыре года в Азии, среди сколопендр, москитов и столбняка!

В общем, меня отстранили от работы и потянули в суд. Но я решил, что не доставлю им такой радости. Чтобы на мою Джейн и ребятишек в Мидиленде все указывали пальцем? Нет уж! Я застраховал жизнь на два миллиона и только раздумывал, как бы мне так сыграть в ящик, чтобы комар носа не подточил, и мои сиротки получили бы все сполна и им было чем попки согреть. Но наши волки все разнюхали. Сказали, что знают про мой финт со страховкой и что поэтому, хоть я десять раз перекинусь, ничего моя семья не получит. Но есть у них предложение. Дескать, раз уж я задумал кувырок на тот свет, то пусть он будет с пользой для страны. И если я соглашусь на их вариант, то суда никакого не будет, и страховку получу, и еще втрое. То есть не я, конечно, а мои ребята и Джейн, потому что смерть они мне тоже обещали устроить. И устроили.