Дочь болотного царя - Карен Дионне

Я не понимала, что значат все эти заголовки и о чем говорится в статьях. Перелистав страницы, я обнаружила под изображением детей, стоящих рядом с желтым школьным автобусом, длинную надпись: «Крутые образы для школы». Дети выглядели счастливыми. Здесь отсутствовали объявления о продаже кухонных принадлежностей, их место занимала реклама всяких штук под названием «помада», «подводка» и «румяна», которыми, судя по всему, девочки пользовались, чтобы красить губы красным цветом, щеки – розовым, а веки – голубым. Я не догадывалась, зачем это может кому-то понадобиться.

Я откинулась на спинку стула, то постукивая по столу, то покусывая костяшку большого пальца, и попыталась все обдумать. Я не знала, откуда взялся этот журнал, как он сюда попал и как долго пролежал в кладовке. И зачем кому-то вздумалось издавать журнал для одних только подростков.

Я придвинула лампу ближе и еще раз перелистала страницы. Все, что описывалось в этом журнале, было «горячим», «хиповым» или «клевым». Дети танцевали, занимались музыкой и веселились на вечеринках. Все картинки были яркими и красочными. Машины выглядели совсем не так, как в «Нэшнл географик». Они были изящными, как выдры, а в «Географик» машины больше напоминали толстых и круглых бобров. А еще они имели имена. Особенно мне понравилась желтая машина, которая в журнале называлась «мустанг» – так же, как лошадь. Я подумала: «Наверное, потому, что эта машина может двигаться очень быстро».

Снаружи раздался звук – мама сбивала снег с ботинок. Я схватила было журнал, чтобы спрятать, но затем передумала. Не страшно, если мама увидит, как я его рассматриваю. Я не делала ничего плохого.

– Что ты творишь? – крикнула она, как только закрыла за собой дверь и стряхнула снег с волос. – Ты же знаешь, что нельзя зажигать лампу до того, как Джейкоб вернется домой!

Она повесила пальто на крючок у двери, спешно пересекла комнату и погасила лампу, а затем увидела журнал.

– Где ты его нашла? Зачем он тебе? Отдай его мне. Он мой.

И она потянулась к журналу. Я ударила ее по руке, вскочила на ноги и схватилась за нож. То, что этот журнал принадлежал моей матери, казалось абсурдным. У нее не было увлечений.

Она отступила назад и подняла обе руки:

– Пожалуйста, Хелена, отдай его мне. Если отдашь, я позволю тебе читать его, когда пожелаешь.

Как будто она могла меня остановить! Я указала ножом на стул:

– Сядь.

Мама села. Я устроилась напротив нее. Положила нож на стол и бросила журнал между нами.

– Что это такое? Откуда это взялось?

– Можно мне его взять?

Я кивнула. Она подтянула к себе журнал и медленно перевернула пару страниц. Остановилась на изображении темноволосого и темноглазого юноши.

– Нил Патрик Харрис[25]. – Она вздохнула. – Я была от него просто без ума в твоем возрасте. Ты не представляешь. Думаю, он все еще красавчик. «Дуги Хаузер» был моим любимым сериалом. Еще я смотрела «Полный дом» и «Спасенные звонком»[26].

Мне не понравилось, что мама знает то, чего не знаю я. У меня не было ни малейшего представления, о чем она говорит, кто эти люди и почему она ведет себя так, словно лично с ними знакома. И почему подростки из журнала волнуют ее так же, как меня Кусто и Калипсо.

– Пожалуйста, не говори Джейкобу, – попросила она. – Ты знаешь, что он сделает, если найдет его.

Да, я точно знала, что отец сделает с журналом, если узнает о нем, – особенно если подумает, что журнал много значит для нее. Именно поэтому я хранила свои любимые номера «Нэшнл географик» под кроватью. Я пообещала ей ничего ему не говорить – не потому что хотела защитить ее от отца, а потому что сама еще не досмотрела журнал до конца.

Мама снова пролистала страницы, а затем развернула журнал и подвинула его ко мне.

– Смотри. Видишь розовый свитер? У меня когда-то был точно такой же. Я носила его постоянно, и мама говорила, что я бы и спала в нем, если бы она мне позволила. И вот этот. – Она указала на обложку. – Мама собиралась купить мне такой в следующий раз, когда мы пойдем в магазин за одеждой для школы.

Я с трудом могла представить, что мама была такой же девочкой, как эти, из журнала, носила такую же одежду, ходила по магазинам и в школу.

– Где ты его взяла? – снова спросила я, потому что мама так и не ответила на мой вопрос.

– Это… долгая история.

Она поджала губы, как делала всегда, когда отец задавал ей вопрос, на который она не хотела отвечать. Например, почему она расходует много дров, или почему его любимая рубашка все еще грязная, хотя она говорила, что выстирала ее, или почему она не зашила дырки в его носках, или не принесла больше воды и поленьев, или когда она наконец выучится печь приличное печенье.

– Тогда тебе лучше начать прямо сейчас. – Я не сводила с нее глаз так же, как отец, давая тем самым понять, что не приму молчание в качестве ответа. Это должно быть интересно. Мама никогда не рассказывала истории.

Она отвела взгляд и прикусила губу. В конце концов она вздохнула.

– Мне было шестнадцать, когда твой отец сказал мне, что у меня будет ребенок, – начала она. – Он хотел, чтобы я сшила подгузники и детскую одежду из занавесок и одеял, которые нашлись в хижине. Но я не умела шить.

Она улыбнулась, как будто неумение шить казалось ей забавным. Или как будто она придумывала эту историю на ходу.

– Я разрезала одеяло на подгузники ножом, но я не могла сшить одежду для тебя без иголок и ниток. И еще нам нужны были булавки для подгузников. Когда я сказала твоему отцу, что мне нужно, он разбушевался, а потом ушел, – ты знаешь, как это бывает. Его не было очень долго. Вернувшись, он сказал, что мы пойдем по магазинам. Я должна была впервые уйти с болота, с тех пор как… как он привел меня сюда, поэтому очень этого ждала. Мы поехали в большой магазин под названием «Кей-март» и купили все, что могло тебе понадобиться. Когда мы ждали в очереди, я увидела этот журнал. Я знала, что твой отец никогда не позволит мне его купить, поэтому, когда он отвернулся, я свернула журнал в трубочку и сунула под рубашку. Здесь я спрятала его в кладовке под лестницей, пока он выгружал наши покупки. И там он и лежал с тех пор.

Мама покачала головой, как будто не могла поверить, что была такой храброй. Если бы не лежащий между нами на столе журнал, я бы тоже не поверила. Я представила себе, как она прокрадывалась к кладовке всякий раз, когда мы с отцом уходили на болото, доставала журнал, шла с ним на кухню или на крыльцо, если день был солнечный, читала статьи и рассматривала картинки, в то время как должна была готовить и убирать. Трудно было поверить, что она делала это с тех пор, как я родилась, и отец ни разу не засек ее за этим занятием. И что этому журналу было столько же лет, сколько и мне.