Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира - Марк Берроуз

В ноябре вышли «Вещие сестрички», одна из лучших ранних книг «Плоского мира». Если «Посох и шляпа» казались шагом назад, то «Вещие сестрички» стали тройным прыжком вперед. Матушка Ветровоск вернулась и на этот раз привела с собой подруг. Три ведьмы в сердце «Вещих сестричек» стали едва ли не самыми замечательными творениями Пратчетта – Матушка, могущественный и безоговорочный гордый лидер ковена; Нянюшка Ягг, чрезвычайно дружелюбная, склонная к флирту пожилая леди, какую можно встретить в пивной во время ланча, и Маграт, ведьма нового века, как из учебника, идеалистка с широко раскрытыми глазами, которой мешает собственная наивность. Идея трех ведьм (или богинь, или призраков) уходит в далекое прошлое литературы и истории, и Пратчетт извлек их из сотен различных источников, чтобы собрать вместе, от пожилых леди из его детства до современных любительниц спиритизма, с которыми он не раз сталкивался как журналист в Западном графстве, поэм Роберта Грейвса и работ оккультиста девятнадцатого века Алистера Кроули, через викканские идеи двадцатого века «девушка, мать и старуха»[156]. Матушка, нянюшка и Маграт родились из столетий волшебных сказок, и Пратчетт смотрел на них сквозь призму трех ведьм из «Макбета».

Как и с многими другими лучшими идеями Пратчетта, история началась с шутки. В более поздние годы он обижался, когда для описания его работы использовали слово «пародия» – Терри считал его пренебрежительным. С «Вещими сестричками» это честное определение. Терри начал писать книгу, имея в голове единственную сцену и, так он утверждал, ни малейшего представления о сюжете, теме или персонажах, за которыми мог бы следовать. Он лишь представил трех ведьм на продуваемом ветром болоте в самый разгар ночи:

«Варево в котле наконец поспело, и послышался чудной писклявый голосок:

– Когда мы вновь увидимся втроем?

Ответ последовал не сразу. Наконец другой голос, наделенный более привычными уху модуляциями, произнес:

– Вернее всего, что в следующий вторник…»[157]

Эта сцена, конечно, пародирует начало «Макбета»; «вещие сестры» на болоте, планирующие смерть королей. Разрушать мелодраму банальными фразами вроде вторника очень характерно для Пратчетта, а тема и характер всей книги действительно могут быть экстраполированы от этих слов. «Вещие сестрички» берут главную тему из «Макбета» и нескольких сцен из других пьес Шекспира, а также сказок – король Ланкра убит своим кузеном, герцогом Флемом, который теперь правит его землями. Между тем три местные ведьмы спрятали маленького сына короля, истинного наследника трона, в труппе странствующих актеров. Сюжет – это чистая пантомима, хотя Пратчетт устраивает неожиданный поворот в кульминации; урок о ненадежности рассказов[158].

Многие из персонажей «Вещих сестричек» написаны столь же поверхностно, как и в «Посохе и шляпе». Герцог и леди Флем – схематичные злодеи, что само по себе любопытно, – в большинстве ранних романов Пратчетта действуют очевидные отрицательные персонажи, особенно в серии про Плоский мир. Его любимый трюк состоял в превращении мелкого, но амбициозного чиновника в главного врага, и сделать так, чтобы его спесь стала причиной ужасных, разрушительных сил, вышедших из-под контроля. Конечно, это лишь совпадение, что Пратчетт провел почти десять лет рядом с гражданскими чиновниками с атомных электростанций. Другие персонажи, в том числе взрослые дети Нянюшки Ягг – собрание плохих привычек и клише с неотесанными деревенщинами, дворцовые стражники, труппа актеров, каждый – упрямо играющий один типаж, драматург Хьюл – очевидная карикатура на самого Барда. Даже Томджон, тайный наследник трона Ланкра, нарисован тончайшей из кистей. Это также является любопытным творческим выбором. Наш инстинкт, каждый сборник рассказов, закодированный в наше культурное сознание, ждет, что Томджон окажется главным героем. Он Прекрасный принц, готовый всех спасти и занять свое законное место на троне. Однако Пратчетт считает иначе, и Томджон остается второстепенным персонажем. В предыдущих историях Плоского мира это стало бы темой для шуток. Здесь же техника Пратчетта дала куда более интересные результаты, по мере того, как персонажи – в менее содержательной книге, – остающиеся на периферии, займут место, предназначавшееся принцу.

Вот почему «Вещие сестрички» опираются на плечи центрального трио и доставляют нам такую чистую радость. Пратчетт берет упрямую и искусную Матушку Ветровоск, созданную в «Творцах заклинаний», добавляет магическую силу и, что оказалось еще полезнее, лучшее понимание людей. Кроме того, он дает ей сообщниц. Нянюшка Ягг, ее лучшая подруга, способная уважать и терпеть ее силу, пожалуй, самый забавный персонаж из всех, что к тому моменту сумел создать Пратчетт. Маграт, младшая ведьма, благоговеет перед Матушкой, но обижается на пренебрежительное отношение двух старших женщин. Нам так и не удается узнать точный возраст Маграт, но мастерство Пратчетта дает понять, что она немного старше, чем можно судить по ее виду и наивности, и это лишь еще сильнее подогревает ее обиды. То, как с ней обращаются старшие ведьмы – в особенности Матушка, – в свою очередь, показывает их недостатки. Все три персонажа совершенно безупречны.

«Вещие сестрички» стали настоящей вехой в творчестве Пратчетта. Он находит идею, которая становится фундаментальной в серии – наши ожидания того, как что-то должно развиваться, оказывает влияние на то, что будет происходить в действительности. Позднее он даже даст имя этому явлению: «теория причинно-следственных связей». Истории, клише, мифы, легенды и фольклор превращаются в самостоятельно исполняющиеся предсказания и тему, и он будет продолжать ее исследовать в своих книгах. Возможно, это центральная идея Плоского мира.

Именно в «Вещих сестричках» фундаментальный подход Пратчетта к человечеству начинает определять сюжет. Большую часть книги Матушка Ветровоск объясняет природу человека и использует ее для своей выгоды. Нянюшка – оптимистка, Маграт – идеалистка, но Эсме Ветровоск реалистка, и очень часто именно она излагает взгляд Пратчетта на жизнь. Реализм Матушки, который, что очень важно, никогда не переходит в цинизм, в определенной степени является отражением недоумения Ринсвинда перед вселенной.

В «Вещих сестричках» у Пратчетта появляется уверенность, которая отсутствовала в предыдущих работах. Сюжет несется вперед, шутки не прекращаются, но они ни разу не становятся фривольными или неуместными. Впервые он чувствует себя комфортно, не меняя места действия[159]. Во всех остальных книгах персонажи Пратчетта перемещаются в своих вселенных, а пять предыдущих романов «Плоского мира» можно считать серьезными путешествиями. В «Вещих сестричках» страна Ланкр практически полноценный персонаж, придающий повествованию некоторую приземленность. Это первая история серии, где мир не подвергается опасности. Автор рассказывает нам о маленькой стране, превращая ее в первую очередь в историю о людях.