Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира - Марк Берроуз

Пратчетт знал, что это не лучшая его работа. Во время сессии вопросов и ответов на конвенте «Пиккон-6» в 1988 году, проходившем в Имперском колледже Лондона, Пратчетт признался, что немного стесняется «Посоха и шляпы» и считает роман подарком тем фанатам, которые стали его поклонниками после первых двух книг, но испытывали неудовлетворение из-за менее фривольных продолжений. Во время той встречи он потратил очень много времени, с энтузиазмом рассказывая о романе «Пирамиды», находившемся в это время у него в работе.

В «Посохе и шляпе» есть многое, от чего можно получить удовольствие – для начала, это предельно смешная книга, наполненная таким количеством ссылок и отступлений, что читатель должен быть настоящим эрудитом, чтобы понять каждую шутку. Здесь мы впервые знакомимся с лордом Витинари, патрицием Анк-Морпорка, который будет появляться и в других романах серии. Тем не менее в некоторых отношениях роман «Посох и шляпа» выглядит как возвращение к прежним идеям. Миру грозит опасность (снова), теперь настоящая угроза от существ из многопользовательского мира[153] (снова), во всем виноват юноша, неспособный контролировать их силу (снова). Привычка Пратчетта давать своим героям сложные фэнтезийные имена, возвращается, как Немезида, и мы знакомимся с Каниной, Ипслором, Койном, Лузганом, Биллиасом и вполне в духе Дугласа Адамса – Вирридом Шатогусем, хотя нас бы устроило имя Найджел (молодого худосочного зануды, чье имя произносится «Ниджел») и Абрим (его главная функция состоит в том, чтобы носить шляпу), потому что роман из Плоского мира без каламбуров нельзя считать романом.

После двух книг с прекрасными женскими персонажами «Посох и шляпа» старается сделать единственную главную героиню трехмерной во всех смыслах, за исключением внешности. Канина, дочь Коэна-Варвара из «Безумной звезды», имеет сразу три роли в книге – она привлекательна для мужчин, избивает и избавляется от плохишей и сама по себе ходячий анекдот (смертоносный наемный убийца, которая хочет быть обычным парикмахером). Если вспомнить, как замечательно описаны Эск, Матушка Ветровоск и даже Изабель из «Мора», Канина разочаровывает. Она вполне могла существовать в книге с единственной целью – дать повод Джошу Кирби что-то нарисовать (следует признать, что полуодетая Канина действительно привлекает необходимое внимание к обложке). Пратчетт все еще сражался с «проблемой Кин Арад», уверенные женщины в расцвете сил находились слишком далеко за пределами его зоны комфорта, чтобы их описания получались удачно. У него великолепно выходили дети и пожилые люди, очень неплохо – неуклюжие и неполноценные герои, но самоуверенная и сознательно сексуальная Канина все еще вызывала сомнения. Впрочем, сложности были связаны не только с женщинами: мужские персонажи изображены в «Посохе и шляпе» весьма поверхностно. Ринсвинд ведет себя так же, как в «Безумной звезде», выглядит сначала неумелым и пассивным, а заканчивает тем, что становится спасителем мира, хотя его самопожертвование в кульминации истории прописано очень грамотно. Найджел, схематичный персонаж из Dungeons & Dragons, мечтает походить на варваров; Абрим, великий визирь Клатча, очень напоминает злодея из пантомимы, а волшебники либо высокомерны и стремятся к власти, либо бесчувственные бюрократы.

Только мальчик Койн, волшебник, не желающий им быть, и его отец, Ипслор, которого изгнали из Незримого университета за то, что он влюбился, имели предпосылки стать глубокими персонажами, однако даже в конце романа остались такими, какими были в начале.

Если теперь, через тридцать лет, роман «Посох и шляпа» не вызывает восторга, тогда этого никто не заметил, кроме Пратчетта. Книга стала еще одним бестселлером, как в твердой обложке, так и в мягкой, – через год. Более того, она была первым произведением Пратчетта, занявшим первую строчку в списке национальных бестселлеров, оставаясь там в течение трех месяцев. Ретроспективные обзоры склонны относиться к «Посоху и шляпе» пренебрежительно, но в то время критики из кожи вон лезли, расхваливая роман. Том Хатчинсон из The Times считал книгу «шедевром [Пратчетта]»[154], а Daily Mail назвала роман лучшим из всех уже увидевших свет, The Guardian хвалила стиль, Time Out назвал книгу «веселой».

Примечательно, что почти во всех отзывах делался упор на то, какой остроумной получилась книга – и это абсолютно справедливо, поскольку в «Посохе и шляпе» шутки сыпались, как из пулемета. Остается лишь пожалеть, что больше там ничего нет. В те времена Пратчетта считали в первую очередь юмористическим автором. Лишь немногие любители его творчества разочаровались в романе, ведь в общественном сознании Пратчетт являлся комиком – из-за веселых игр в жанре фэнтези со множеством шуток и иллюстрациями Джоша Кирби с полуобнаженной женщиной на обложке (что верно для трех из пяти первых романов из Плоского мира). Пратчетт стал «забавным автором фэнтези», и от этого ярлыка он будет избавляться годы. Впрочем, из всех пяти изданных романов, которые хорошо продавались, три были пародиями, основанными на забавных историях.

Успех сопутствовал ему и в 1988 году, новые поклонники стремились умножить свои коллекции, и их разбаловала возможность выбора. Спрос на первые три романа Терри – «Люди ковра», «Темная сторона солнца» и «Страта» – увеличивался с ростом популярности Плоского мира, и, поскольку все три были изданы достаточно давно, их экземпляры стали раритетами[155]. Пратчетт хотел, чтобы две его научно-фантастические книги переиздали (хотя чувствовал, что слишком детские «Люди ковра» следует переписать, если он хочет, чтобы они стояли рядом с более поздними работами).

Издательство Corgi согласилось переиздать «Темную сторону» и «Страту», заказав новую обложку у Джоша Кирби с таким оформлением, чтобы оно соответствовало книгам из серии «Плоского мира». Оба романа вышли 22 апреля, извлекая выгоду из позитивного шума, который поднялся после публикации «Посоха и шляпы» – с тех пор прошел всего месяц. К концу 1988 года у Пратчетта уже вышло шесть книг в мягких обложках плюс две новые в твердых. Он напряженно работал, чтобы продвинуть их, появляясь на всех конвентах, куда его приглашали, пытаясь, как писал Дэвид Лэнгфорд в Ansible, «установить рекорд по числу званий “Почетный гость” за один год (и отдавая свою жизнь в мои руки, когда каждый раз произносил одну и ту же речь)». Теперь он уже был завсегдатаем на подобных мероприятиях, даже привозил чемоданчик, чтобы всегда иметь при себе джин с тоником на выходные, зная, что обслуживание в барах едва ли будет на высоте. Пратчетт с радостью подписывал все, что оказывалось перед ним, и охотно принимал выпивку из бара от любого, кто ее предлагал. Как и прежде, он прекрасно знал, что встречи с фанатами есть ключ к сохранению долголетия автора.