Коварный уклонист​ - Харитон Мамбурин

— Стучаться нужно, — вредно ответил в ответ я, с хрустом дожевывая потрошенную и экстренно ошкуренную крысу, — Как будто я виноват, что мне палец зажевало.

Упомянутый орган, ранее попавший в переплет, точнее, под шестерню передаточного механизма в машинном отделении «Надзирающего», хрустел и дёргался, принимая привычный вид. Помог девчонке, называется. Не с моими культяпками в механизмы соваться.

— Всё-таки, почему крысы, а? — Михаил, сунувший нос в дверь, кинул в меня сигаретой, что была ловко поймана на лету здоровой рукой. Сунув подношение в зубы, я лязгнул зажигалкой, прикуривая.

— Имеешь в виду, что они мерзкие паразиты, процветающие на народном добре, прямо как твои идеологические противники? — улыбнулся я, — Да всё просто. Их легко найти, они отлично хранятся, занимают меньше места чем курицы, а кроме того, замечательно подходят в соотношении объёма поглощенной массы нужного мне качества. Та же курица обладает коэффициентом полезного действия где-то на одну четвертую своей массы, что приблизительно равняется крысе. Так зачем платить больше?

— Это… мерзко! — прибавив непечатное слово, Басх развалился на койке, пытаясь смотреть куда угодно кроме окровавленной доски с одинокой крысиной шкуркой на ней.

— Пить кровь из твоей ляжки было в тысячу раз хуже, — сердечно признался я тут же начавшему зеленеть мужику, — Но признайся, будь у тебя такая же способность, разве ты бы выбирал, каким образом выжить?

— В спокойной обстановке? — съязвил пришедший в себя революционер, — В безопасности? Конечно!

— Это лишь первое время разницу видишь, — добродушно ухмыльнулся я, — А потом становится плевать. Лекарство должно быть горьким, ты в курсе? А если оно еще вонючее, склизкое и шевелится…

— Ссссууу…, - поведал мне окончательно расцветающий зеленью отец революции, зажимая себе рот и пулей вылетая с каюты. Свою сигарету он, что характерно, успел метко запустить в мне в лицо. Поймав окурок, я кинул его в урну, предварительно затушив.

Вчера революционер подкатил ко мне на кривой козе с предложением, от которого я не собирался отказываться. Он хотел нанять Заграхорн на постоянной основе, пока смерть не разлучит их, а та, недолго думая, ответила согласием. Если, разумеется, я дам добро. За мной не заржавело. Басх, да и… что там греха таить, и сама Стелла, оба прекрасно понимали, что она меня тяготит. Что я вожусь с ней чисто из принципа, постоянно напоминая, что рано или поздно девушка отправится в свободное плавание. Иначе её что-нибудь да угробит из тех проблем, с которыми обычно я сталкиваюсь волей или неволей. С тех пор, как она научилась хоть немного контролировать свой переключающийся темперамент, ценность в ней, как в пилоте, увидел и сам революционер.

Только вот был еще один небольшой нюанс. Пристроив полугоблиншу, я оставался с минимумом стимулов продолжать сотрудничество с Крюгером. Проклятый одноглазый гад пёр к своей цели сломя голову, забыв или удачно делая вид, что мы с ним договаривались о том, что он должен создать свою собственную службу безопасности. Его план, предполагающий быстрое, но структурированное наращивание мощи и влияния, летел в тартарары, но так, что оседлавший волну бывший бандит от этого пока только выигрывал. С моей помощью и рискуя как своей, так и моей шкурой.

Если здраво рассуждать, то из нашей сделки, заключенной в темном ночном лесу, преференции имел только он. О том, чем заняты Аддамсы, я мог узнать без всякой его помощи из любой серьезной газеты. Писаки до сих пор обсасывали чистку Касдама и делились предположениями о том, чем теперь займутся пираты.

Поэтому я решил свалить. Тихо и мирно. Михаила я уже узнал достаточно хорошо, также, как и он меня. Не станет он выкидывать красноволосую на мороз, а та не станет его подводить. А заодно оба будут молчать, уже себе представляя, чем закончится попытка слить обо мне информацию. Поэтому… на следующей остановке «Надзирающего» я постою, как обычно, рядом с Крюгером, пока тот толкает речь, помогу местным бойцам вычислить слишком уж агрессивных или испуганных людей, а затем незаметно свалю.

Такой вот незамысловатый план.

— Так, — в дверях вновь возник утирающий рот Басх, тут же уставивший на меня обличительно палец, — Никаких шуток, Дрейк. Молчи. Я к нему по делу, а он…

— Так я-ж говорю, стучаться нужно…, - вновь расслабленно сказал я, примериваясь к чехлу с новой винтовкой. Её как раз стоило бы разобрать, проверить и смазать…

— Мы так до вечера будем сиськи мять, — буркнул революционер, вновь вытаскивая сигаретную пачку, — Ты лучше скажи, тебе знаком фраер по имени… как его там… а, вот. Ахиол?

Я застыл в позе полурака с торбой в руках.

Вот же срань…

Два выстрела. Один уходит в «молоко», просто потому что попадать-то ему некуда, а вот второй, представляя из себя пулю особой, повышенной, дурости, рикошетит от железного ящика, чтобы войти под острым углом мне в икру левой ноги, проделывая аккуратную дырку в толстой коже штанов, но совсем неаккуратную в моём мясе.

Взвыв от боли, падаю набок, высовывая скривившуюся от боли рожу, плечо и руку с пистолетом из-за укрытия. Первый выстрел самым обыденным образом вышибает мозги удачливого автоматчика, продолжающего палить поверх ящиков с азартно прикушенной губой. Вторым я проверяю печень на прочность у лихорадочно перезаряжающегося мужика лет 60-ти с всклокоченной бородой и бешеными глазами. Третья и четвертая идут мимо, так как у оставшегося в живых преследователя хватает времени и ума отступить в темный коридор, где этот говнюк сейчас истошно орёт, призывая подмогу.

— Крюгер, твоя разведка… говно, — устало говорю я, сдирая с себя ремень, чтобы наложить жгут. Вышеупомянутый революционер ловко и быстро отползает от меня, успевая еще тащить за собой беспамятную Стеллу со следами обморожения на плечах. Понимаю его опасения, потому как могу и вцепиться в кого-нибудь из них ради крови, но, убедившись, что пуля лишь проткнула кожу, завязнув в слишком плотных мышцах, лишь вредно договариваю, рывками выковыривая из себя горячий кусок свинца, — И план у тебя говно! И люди говно! И сам ты говно!!

— Пошёл в жопу, Дрейк! — огрызается одноглазый, а затем, увидев, как я кривлюсь, рассматривая опустевший магазин пистолета, перекидывает мне своё стреляло, — Работай давай!! А я твою бабу потащу!

— Это твоя баба! Ты её уже нанял! — шиплю я, заматывая дырку в ноге. К нам пока не суются, чем нужно пользоваться полностью.

— А ты её трахаешь! Так чья это баба?! — рычит испуганный революционер, хватая зеленокожую за разные места в надежде сделать более транспортабельной. Крики и много-много звуков от автоматных очередей, доносящихся до нас по пещерным переходам, приводят всех в возбужденное состояние. Даже Волди выглядит так, как будто сидел неделю по окопам, а не просто пробежал три километра подземных переходов. Одной Стелле хорошо, она в глубоком отрубе. Будет шишка.

— Кто платит, тот и заказывает музыку! — эти слова мне пришлось сопровождать выстрелами, так как осмелевший от нашей перебранки паникер, испытывая ярость благородную, решил высунуться и полоснуть по нам очередью. В результате его штаны в районе ширинки получили смачную дырку, из которой тут же плеснуло кровью, а сам получатель подарка, хрипя и протягивая руки к паху, упал плашмя, съеживаясь в позу эмбриона.