Песок в раковине - Н. Свидрицкая

Она снова увидела недоверие в его глазах, и вдруг ей пришло в голову, что ведь действительно, это может выглядеть весьма подозрительно со стороны. Она может утверждать что угодно, но при том отправляет корабль именно туда; приходит в апартаменты Л: вара, когда надо, демонстрирует отсутствие всяких материалов, утверждает, что там, куда они летят, всё обойдётся. Это на самом деле выглядит как-то… как-то странно. Она первая запаниковала бы, сложись всё так с его стороны. Но что она могла поделать?

Время неслось катастрофически быстро. Момент выхода приближался, и Грит уже сканировал пространство вокруг терминала. По его словам выходило, что в системе, где обосновался терминал, находятся две энергетические станции на орбите планеты, завод на спутнике этой планеты, который изготавливает андроидов и различные необходимые механизмы, небольшой боевой корабль — киборг третьего поколения и несколько линейных кораблей, на два боевых Крыла истребителей каждый. Ивайр утверждал, что в случае нужды Грит с этими силами справится, но лучше до сражения дело не доводить.

— Если он вступит в бой, — пояснил Ивайр, — станет ясно, что похитители каким-то образом смогли поменять его принадлежность.

— И чем это плохо?

— Всем. Лига изменит стратегию поиска, и даже, опасаясь, что Грит вот-вот окажется в Союзе, может нанести по Союзу первый удар. Зато пока Лавайр уверен, что Грит принадлежит ему, он будет искать его, не желая начинать без своего главного орудия войну. Мы, возможно, отсрочим эту войну и поможем Союзу лучше подготовиться к ней, продолжая играть в прятки с Лигой.

— Я поняла. — Кивнула Анна. — Постараемся удрать без боя. Но, Ивайр.… Если мы выйдем далеко, то обратный путь… — И тут же сама сообразила:

— А обратно нас заберёт Грит! Пока мы будем на терминале, он может подлететь поближе!

— Точно. — Одобрительно кивнул Ивайр. — Если придётся удирать, конечно.

— В смысле?

— Если останемся живы и сможем выбраться. — Он произнёс это совершенно бесстрастно, словно о прогулке в парке говорил.

«Интересно, — думала Анна, наблюдая за ним, — он серьёзно говорил о том, что заставит меня убивать?» — Мысль была страшная. Она чувствовала, что не сможет. Вообще-то, после Элва-Мауна она уверовала в то, что её киборг — настоящая машина смерти, и сильно рассчитывала на него в этом смысле. Она и на авантюру эту решилась только потому, что видела, как он расправился с Агой, и совершенно перестала бояться. А он проявил собственный характер, чем сильно её смутил.

Никогда в жизни она не задумывалась о том, что все, кто окружал её, почти все, кого она встречала на своём пути, были слабее её, и либо подчинялись, либо сбегали. Но она всегда это чувствовала. Она доминировала в детстве, вынуждая врачей и персонал санаториев и клиник играть по её правилам и уступать ей; она доминировала в семье, вынуждая отца и маму Таню принимать последствия её поступков и решений, как свершившийся факт; доминировала в браке, возможно, убив в своём непутёвом супруге последние крохи решительности и самоуважения. Она никогда не пыталась напиться, из страха потерять контроль над ситуацией; даже если обстоятельства были сильнее неё, она всё равно оставляла последнее слово за собой. Могла рубануть с плеча: ни мне, ни вам! — и всё равно победить, как победила, уйдя в лес. Если она и не справилась с теми людьми, кто преследовал её, и со своими родными, намеренными поместить её в психушку, то ведь и не позволила им добиться своего. Несмотря на свою душевную болезнь, отстаивала своё право жить так, как хотела, до последнего вздоха. Стремление победить и теперь вело её; вот только она не знала ещё, чего на самом деле хочет: победить, подчинить, очаровать, приручить? — и пробовала всё сразу. В их последней, и самой опасной, ссоре он уступил, но это была уступка сильного, продиктованная внутренним благородством, не меньшим, чем её собственное, и даже, наверное, большим. Её тончайшая интуиция, позволяющая ей в своё время приручать опасных хищников, находить ту грань, на которой она, ещё оставаясь в безопасности, могла приблизиться к ним, снимая самые интимные моменты их жизни, теперь работала на всю катушку, ища подход, лазейку к душе киборга, инопланетянина, совершенно не похожего на неё существа с другим мировоззрением, с другой культурой, с другим образом мыслей. Вольно или невольно, она добивалась дружбы так, как добиваются любви, даже не думая, насколько это опасно и жестоко с таким, как он. В ней происходила напряжённая работа; во многом под его влиянием она менялась, но пока что даже не понимала этого. Просто ощущала какой-то дискомфорт, напряжение, смутность всех чувств, обиду, тревогу враз. Чтобы заглушить это состояние, все последующие дни, пока Ивайр писал программу, она вновь много летала в тренажёре, плавала, тренировалась с оружием. В оставшиеся три дня Грит отыскал в космосе, в наиболее удалённом от всех обитаемых миров участке, стабильную жёлтую звезду с несколькими планетами, чтобы удрать туда сразу же по окончании визита. Ни звезды, ни планет в общем Архиве миров не было, значит, место это было неизвестно ни в Лиге, ни в Союзе. По словам Ивайра, такой поиск самостоятельно мог провести только Грит, он же был способен проложить туда курс без помощи навигатора, это утешало. Программу Ивайр написал; все виртуальные проверки показывали, что она идеальна. Чтобы ускорить и облегчить ввод, он использовал самого себя, свой наполовину нечеловеческий мозг, напрямую подключаясь к Гриту. На ввод её требовалось десять минут; всё это время Грит должен был быть выключен, и в эти минуты они оставались абсолютно слепыми и глухими, не имея никакой возможности видеть то, что происходит в космосе, и влиять на происходящее. Ивайр корректировал точку выхода Грита из гиперпространства, высчитывая орбиты боевых машин и время, которое им понадобится для того, чтобы добраться до них, а Анна просто сидела рядом и слушала его. Закончив, Ивайр спрятал врощенные в пальцы контакты и повернулся к ней. Произнёс обыденным тоном:

— Дай мне, пожалуйста, твой браслет. Я поместил в себя взрыватель, но сам активировать его не смогу. Ты сделаешь это для меня, если ситуация станет необратимой. Это не просьба, — предупредил он её возражение, — это моё условие. Ты пообещаешь мне сделать это, и только так я согласен участвовать в твоём мероприятии.

— Хорошо, — кивнула Анна, справившись с эмоциями, — тем более что я сама не собираюсь сдаваться никому живой. А как быть с Гритом? Мы поменяем его принадлежность, но для Л: вара, наверное, не проблема