Песок в раковине - Н. Свидрицкая

добился. Он предпочёл не рисковать, и заблокировал каким-то образом твоё сознание. А теперь ты стал самим собой, и это ещё вопрос: можно ли с тобой теперь справиться.

— Боюсь, что можно. — Сказал Ивайр, отворачиваясь, скорее себе, чем ей. — Так боюсь, что теряю разум и контроль от этого страха.

— Но ведь на том терминале его нет…

— Ну, будем надеяться, что ты права.

Они создали виртуальную модель контактных панелей и мозга Грита, над которыми Ивайр мог работать без помощи Анны, и решили передохнуть — точнее, Анна решила, и попросила Ивайра составить ей компанию. Ужинала она в «Хинаян». Здесь было не так шикарно, как в «Цветке ветра», зато уютно. И еда привычнее — от экзотичности блюд в «Цветке…» Анна немного терялась. Она уже привыкла к присутствию Ивайра, который не ел и не пил, сидя с нею рядом; время от времени спрашивала его о чём-нибудь, в основном о том, как то или иное слово будет по-мерокански. Когда дошла очередь до напитка, она решилась задать вопрос, который давно её интересовал:

— Можно спросить вот об этом? — Она показала на шрам на его скуле и шее. — И ухо… от чего это?

— Это на Корте случилось. — Он невольно потрогал мочку уха. — Мне только-только исполнилось восемнадцать; мой отец тогда был послом Мерака на Корте, у нас был свой остров на юге. Там было здорово. Боюсь, тогда я был очень своенравным подростком и даже считал, что люблю Корту больше, чем Мерак. Тогда мы уже дружили с Лавайром, и он прилетел ко мне в гости. Мы хотели произвести впечатление друг на друга, и сбежали в мангровые болота на юго-восточном побережье, чтобы разведать их в одиночку, как первопроходцы прошлого.

— И попали там в переделку. — Нарушила долгую паузу Анна. Он кивнул.

— Снаряжение утонуло, оружие тоже. Меня схватила водяная рептилия, как раз за это плечо, шею и лицо тоже захватила. Лайв кинулся на неё с палкой, сам едва не погиб, но сумел заставить её выпустить меня и чудом каким-то вытащил на безопасное место. Относительно безопасное, конечно; на Корте развитая цивилизация совпала с Кайнозойской эрой, там нигде не бывает по-настоящему безопасно. В общем, связи у нас тоже никакой не было, мы ухитрились позаботиться о том, чтобы нас не нашли.

— Мальчишки! — Улыбнулась Анна. Он тоже чуть улыбнулся:

— Ну, да. Предприимчивые и глупые. Он тащил меня на себе, хотя тоже был ранен. Долго. Мы потом, когда уже позади всё было, и наказание тоже, решили оставить шрамы, как символ нашей дружбы. У него до сих пор его видно, вот тут. — Он показал.

— Ты спросил: «Что такое случайность». — Кусая губы, сказала Анна. — Ты и это в виду имел тоже, правда? То, что та ящерица схватила тебя именно за это плечо. Я теперь могу сказать тебе, что я другая, и моя дружба другая тоже. Но я думаю, что и он тогда порвал бы любого, кто сказал бы ему, что он сам сделает с тобою в будущем. Что с ним случилось, я даже представить себе не могу, но, видно, что-то случилось. Может быть, он не пережил того, что с ним произошло на Геште, когда он попытался выступить и был отвергнут. Я не знаю! Как не знаю и того, что может жизнь сделать со мной. Однажды она уже меня убила. Я смогла воскреснуть, но и это не факт. Возможно, сейчас я только думаю, что жива, если ты меня понимаешь. Что-то во мне умерло уже безвозвратно; может быть, умрёт и что-то ещё. И кто я тогда буду?

— Дело вовсе не в этом. — Возразил Ивайр. — Дело не в тебе и не в нём; дело во мне; для меня нет надежды, и я не хочу, чтобы появилась, потому, что надежда лжива и ничего, кроме разочарования и боли не принесёт. Я с тобой, пока ты одна, и ты в безопасности со мною, но рано или поздно ты сделаешь выбор, и жизнь твоя изменится. Это проблематично, но реально, и для тебя надежда есть, какой бы призрачной сейчас она ни была. Только меня возле тебя тогда уже не будет. Тебе придётся отпустить меня, чтобы быть с другими людьми, я буду для тебя и для них опасен. Я не хочу быть ещё одним шрамом на твоём сердце, поэтому лучше отпусти меня. Прямо сейчас. Относись ко мне так, словно я уже ушёл.

— Это не справедливо. — Растерянно возразила Анна. — Я так не хочу!

— Но это необходимо, так будет лучше для нас обоих. Попытайся.

— Попытаюсь. — Тихо ответила Анна.

Уснуть она не могла. Мысли не отпускали, она продолжала думать о том, что они говорили друг другу, и как им быть дальше. Как ей быть, что делать. Думала настолько напряжённо, что не могла уснуть. Ей показалось, что пришла пора пойти туда, куда до сих пор пойти она боялась: в апартаменты Л: вара, посмотреть, как он жил. Разумеется, она не рассчитывала обнаружить там дневник Лавика Мессейс с подробным психоанализом, но надеялась, что содержимое его компьютера, обстановка его апартаментов многое ей скажут о нём. Больше всего она хотела сравнить, так ли они одинаковы, и есть ли разница.

Взяла с собой цветок ветра — её апартаменты украшали эти странные создания ветра, холода и сухости с какой-то неведомой планеты, — и, войдя в апартаменты Л’вара, положила цветок на пороге, чтобы помешать стене сомкнуться за ней. Вошла, отметив про себя, что помещение гораздо больше, чем у неё — раза в три. Растений не было, но был круглый аквариум с голубоватой подсветкой, в котором плавали медузоподобные существа промеж безостановочно бегущих ввысь пузырьков. Анна обошла его кругом — аквариум был в полтора человеческих роста, — не в силах отвести глаз. Голубое, серебристое, нежное.… По безостановочно движущимся жабрам, похожим на бахрому, пробегало радужное сияние, завораживающее взгляд. Краем глаза заметила движение позади себя, развернулась — и завизжала: перед ней стояло чудовище. Ростом чуть выше неё самой, оно отдалённо напоминало человека, но это сходство только усиливало ужас. Кожа у этого существа казалась сухой, как у черепахи, и на сгибах и шее повисла неприятными складками; губ не было, и зубы, меж которыми видна была пузырящаяся жёлтая слюна, оскалились в вечной ухмылке. Лысая голова была шишковатой и пятнистой; из позвоночника, пригибая голову вниз так, что длинный подбородок упирался в грудь, росли рога. Анна посмотрела ему в глаза, и ноги отказались её держать.

Чьи-то руки подхватили её,