Ты моё дыхание - Ева Ночь

Костя вообще не видел проблем. Я даже позавидовала.

– А я хочу в новый садик, – сложил руки на груди, свёл бровки и надул губы Вовка. Давно это он не капризничал. Рано радовались, называется.

– Хочешь, значит пойдёшь, – легко раздавал обещания Громов, а мне не хотелось спорить.

Потом поговорим. Без Вовки. Ребёнку лучше не слышать, как ругаются или спорят взрослые. Это я тоже уяснила очень хорошо из того куска прошлого, который бы с удовольствием выкинула на помойку.

Костя и Вовка мыли посуду. На это стоило посмотреть.

– Это девчачья обязанность! – попытался спорить мой продвинутый брат. Но я даже возмутиться не успела. Костя на него так посмотрел, что я готова была под холодильник рыбкой нырнуть. А на Вовку такой взгляд и подавно подействовал, как надо.

– Во-первых, мама готовила. И, если ты помнишь, я ей помогал. Потому что в семье нет мужской и женской работы или обязанностей. Ну, бывает, конечно – без этого никак. Гвоздь забить, шкаф передвинуть. Лучше девочкам этим не заниматься. А постирать, посуду помыть или полы должен уметь каждый уважающий себя мужик.

– Полы-ы-ы, – взвыл Вовик. – Я не умею!

– Научишься.

И так он это сказал, что брат мой меньший притих. Только вздохнул так тяжело, что сразу же захотелось его пожалеть.

Да, я баловала его, что уж правду скрывать. После того, что мы пережили, всё казалось: я могу дать ему больше, гораздо больше, чем даю. И понимаю, что не всегда правильно поступаю, а ничего поделать с собой не могу.

– Я буду мыть, а ты вытирать тарелки. Я покажу, как надо, – разносится по кухне уверенный Костин голос. А я… стою у окна и наблюдаю за ними. И так на душе у меня хорошо – словами не передать.

Он сказал семья. Я ловлю каждое Костино слово. Ловлю и взвешиваю. Просто так сказал или с намёком? Что он на самом деле имеет в виду? Наверное, у них так принято. Да это можно было и в прошлые выходные наблюдать.

Как он помогал Лике. Уносил посуду, расставлял блюда. Наверное, тоже мыл тарелки. Я же не наблюдала. Не до того мне как-то было – присматриваться.

Вовка старался. Даже язык высунул от усердия. Непривычно стоять и ничего не делать. Но я позволила себе расслабиться. Это же хорошо, когда кто-то помогает? Когда делит с тобой обязанности и не считает это зазорным?..

Когда с посудой было покончено, мальчики устроили потасовку. Бесились, если правильные слова подбирать. Дурачились. Играли. Причём Громов делал это не потому что с мальчишку нужно развлекать. Я видела: ему нравится. И так это у него легко получалось, без напряга.

Я и сама не знаю, как присоединилась к ним. Кажется, Вовка кинул в меня подушкой, а я в долгу не осталась. Это было здорово и весело. Непривычно, но мне нравилось.

Даже когда был жив папа, мы такое не вытворяли. Но что об этом думать? Зачем сравнивать? Ведь Костя – другой мужчина. Со своим характером и привычками, с совершенно другим жизненным багажом.

Позже, когда мы, обессиленные, валялись на ковре в большой комнате, Костя признался:

– Я рос один. Причём один на две семьи. У других детей были папа и мама, нередко – браться и сёстры. А у меня – две мамы и дядя Боря. Кажется, мне именно вот этого не хватало, – смотрит он в потолок и улыбается.

А я понимаю: он извиняется за то, что устроил. Ему самому непривычно и в новинку – вот такие баталии, но нравится.

А ещё он поглядывает на меня, но я молчу. Наверное, он хотел, чтобы я немного пооткровенничала, а мне невмоготу делиться прошлым. Не сегодня. Я не готова. И он это понимает.

– Завтра едем за город.

Он не спрашивает. Ставит перед фактом. И я бы, наверное, возмутилась, но Вовка так скачет и радуется, что не смею омрачить его счастье. Пусть. Там хорошо. Воздух. Хорошие люди и Лика. Костя хочет быть с ней ближе. Ради этого затевался фарс с ложными женихом и невестой. Это часть нашей с Костей сделки. А я ему задолжала. И дело не только в деньгах.

Я задолжала ему за этот вечер. За его вовремя подставленное плечо. За надёжность и щедрость души. Я знаю: не каждый сделал бы то, что сделал Громов для нас. Поэтому за город – значит за город. Без вариантов.

Костя

Вовка вырубился мгновенно. Умаялся. Мне пришлось его на руках относить на диван, где Соня уже постелила.

Я смотрел, как она хлопочет, немного суетится, но в её руках спорится любая работа. Девочка. Нежная. И такая сильная.

И всё время в голове торчала гвоздём мысль: вот это настоящее счастье. Дом. Красивая девушка. Её улыбка. Совместный ужин и вечер, проведённый вместе.

Может, кому-то это кажется скучным, а я наслаждался и отдыхал.

Мне приелась экзотика. Надоели клубные интриги, комедии и трагедии. Рискованные сделки давно остались в прошлом именно поэтому: не грел этот адреналин. Я не жил работой, когда из офисов не вылезают. Давно научился делегировать обязанности, а сам решал только важные и насущные вопросы.

Мне всего хватало. Всё было. А если не было, я мог купить, достать, договориться, сделать, придумать, осуществить. Только для меня одного и того, что есть, хватит ни на одну жизнь. Проблема лишь в том, что у человека одна жизнь. И однажды она закончится.

Лика сто раз права: человек не создан быть одиноким. Человек хочет, чтобы рядом находился тот, от которого сердце в груди горит и радуется. Простая, но такая крепкая истина.

От Софьи у меня не просто горело – плавилось всё внутри. Хотелось, чтобы и она хоть немного ощущала то же, что и я. Но пока об этом говорить было рано.

Я поцеловал её на прощанье. В коридоре. Сделай она хоть жест, намёк, не ушёл бы. Остался. На коврике б спал прикроватном – лишь бы рядом быть. Но Софья промолчала. И на поцелуй не ответила – губы сжаты целомудренно, хоть и мягкие. И это тоже сводило с ума. Её недоступность и некая доля доверчивости одновременно.

Я уходил и твердил себе: завтра наступит быстро. Несколько часов, и я смогу приехать к ним. Завтракать на Ликиной кухне, радоваться, что Соня наливает мне чай.

Я бесцельно ездил по городу несколько часов. Просто так, чтобы успокоиться и время убить. А потом не удержался. Послал ей смешной смайл и написал: «До завтра». Но Соня не ответила и не прочитала. Спит, наверное. У неё тяжёлый день был. Это мне не спится и сочиняется что-то такое сексуально-будоражащее, ни о чём другом не думается.

Как в молодости. Когда энергия из ушей. Когда каждая девочка в короткой юбочке казалась богиней. Только мне других девочек не нужно. Есть только одна – нежная и упрямая, до невозможности самостоятельная и пытающаяся плыть по жизни в одиночку.

Соня

Утро наступило неожиданно. Я, как всегда, не выспалась, а Вовка вовсю трудился над моими глазами, как те несчастные, что поднимали Вию веки.