Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

— Госпожа Камня. Его хранитель и страж, — и их голоса были полны благоговения.

Видение подняло темную руку, откинув с лица туман серебряных прядей.

— Нет, — сказала она, ее черные губы шевельнулись. — Больше нет, — слова были тихими; кроме того, они странно не сочетались с движениями губ. — Я больше не могу удерживать тьму, что грядет. Мое время прошло, — ее глаза сверкнули на Толчука: — Нужны новые стражи.

Толчук отпрянул, и Триада шевельнулась в смущении, их фигуры затуманились:

— Но Госпожа Камня была вечным стражем Врат…

— Нет, — повторила она снова, покачав головой. — Не вечным… только с древних времен… Я соединила свой дух с Камнем во время, затерявшееся в мифах и легендах…

Смятение превратило Триаду в туманные тени.

— Мы не понимаем…

— Некогда я носила иное имя, — ее слова прозвучали еще тише. — Ваши далекие предки называли меня не «Госпожа Камня», но куда более отталкивающим прозвищем: «Тула нэ ла Ра Хайн».

Толчук нахмурился, услышав ее последние слова, поскольку имя было произнесено на древнем языке огров. Но старейшины поняли — об этом можно было судить по крику, вырвавшемуся у призрачных фигур:

— Не может быть!

Они в ужасе отступили от Врат.

— Что-то не так? — спросил Толчук.

Одна из теней вскинула руки над головой, выкрикнув:

— Тула нэ ла Ра Хайн!

— Проклятая… — застонал другой.

— Та, что проклята! — закончил третий.

В панике группа разделилась, не представляя больше единого целого.

Толчук отступил на шаг:

— Кто?

Первый из Триады ответил:

— Она Тула нэ ла Ра Хайн… Ведьма Призрачного Камня!

Толчук нахмурился в замешательстве. Триада встала у него за спиной, словно защищая.

Темная женщина продолжала приближаться, не обратив внимание на их выкрики. Казалось, ее кожа стала еще темнее, а ее волосы еще больше заискрились. Гнев в ее глазах читался столь же ясно, как и бесконечная печаль.

Слова Триады наконец дошли до сознания Толчука.

— Ведьма Призрачного Камня, — пробормотал он, пристально глядя на нее. Затем озарение едва не сбило его с ног, и он вновь увидел сходство с Еленой. Другая ведьма… Он попятился, задрожав всем телом, затем выпалил имя, под которым он знал ее:

— Ведьма Духа и Камня!

— Сменяются времена, и появляется так много разных имен, — проговорила она холодно. — Странно видеть все победы и поражения своей жизни, сведенные к одной простой фразе, и даже эту фразу не могут вспомнить правильно, — она вздохнула. — Но ты знаешь мое истинное имя, не так ли, огр?

Он понял, увидев в ее лишенных усталости глазах то же, что было и у Елены.

— Сизакофа, — проговорил он громко.

Она кивнула:

— И я знаю тебя. Последний потомок Личука из клана Токтала.

Толчук нахмурился в замешательстве.

— Клятвопреступник, — объяснила она.

Толчук моргнул. Личук! Таково было имя его предка, истинное имя Клятвопреступника. Он едва смог заговорить:

— Я не понимаю. Как ты можешь быть здесь? Почему ты здесь?

Она взмахнула призрачной рукой:

— Если ответить на твой первый вопрос, то на самом деле я не здесь. Мой истинный дух прошел сквозь Призрачные Врата тысячелетия назад. Этот образ — лишь эхо, оставшаяся частица магии, привязанная к энергии Призрачных Врат. Так почему? Эта история предназначена для других ушей, не для твоих. Я оставила свою тень во Вратах, зная, что однажды ведьма, которая сможет занять мое место, будет нуждаться в руководстве.

— Елена, — проговорил Толчук.

Темная фигура кивнула:

— Неисчислимые века я была стражем Призрачного Камня. Занимая это место, я направляла твой народ так хорошо, как могла, но даже я не могу остановить твоего предка.

— Клятвопреступник…

— Личук дал клятву духовного руководства и пришел сюда, к этим самым Вратам, как проситель. Он был силен духом и даже сильнее одарен стихийными дарами.

Толчук вздрогнул от удивления:

— Клятвопреступник был стихией?

— Его даром было огранять природную магию других — брать природный талант и отшлифовывать его.

Ее слова звучали похоже на правду. Толчук вспомнил, что все гибельные стражи за свою долгую жизнь проходили испытания. Они были примерами этой самой огранки — стихии, чьи таланты были искажены для нужд или по прихоти Клятвопреступника.

— Что случилось?

— Даже я не знаю этого. Однажды твой предок открыл Врата Призрачного Камня. Я почувствовала магию и пришла, увидев Личука на коленях, кричащего от боли, с воздетыми руками. Когда я приблизилась, я почувствовала, как что-то рвет ткань мира. После этого Врата захлопнулись и оставались закрытыми следующие шесть веков, — она повернулась к теням Триады. — Что произошло в этой пещере в тот день, я не знаю.

Призракам огров явно было неуютно под ее взглядом.

— Мы знаем не больше тебя, — прошептали они вновь в унисон. — Клятвопреступник дал клятву. Но мы тоже почувствовали неправильность, разрыв в ткани мира, о котором ты говоришь. Мы бросились сюда, но нашли лишь Сердце, лежащее на полу. Как только мы коснулись камня, мы поняли, что он проклят. Отравленное Сердце не могло больше полностью пробудить Призрачные Врата. Они были закрыты для нас. И в камне сердца росло Проклятье, кормясь нашими душами. Одному из нас было видение, что проклятие может быть снято только последним их рода Личука, Клятвопреступника.

— Поэтому мы ждали… — первый из старцев проговорил отдельно от остальных.

— И ждали… — сказал второй.

— И ждали… — эхом повторил третий.

— До тех пор, пока я не пришел, — закончил Толчук, не в силах скрыть горечь.

Повисла тишина. Все ощутили давящую тяжесть веков.

Наконец заговорила тень Сизакофы:

— Похоже, что с твоим бременем не покончено, огр.

Толчук поднял на нее глаза:

— Что ты имеешь в виду?

Она взглянула на Призрачные Врата, ее серебряные волосы затрепетали:

— Земля отравила твой камень сердца тем Проклятьем, чтобы закрыть путь в Призрачный Камень. С того времени я чувствовала искажение, пытавшееся прорваться, ощущала, что поток энергии Земли искривлен. Что-то извне охотится за Сердцем этого мира.

— Мой предок, — прошептал Толчук. — Клятвопреступник.

Тень вздохнула:

— И он становится сильнее. Скоро он сможет прорваться; тень моей силы не ровня ему. И Призрачные Врата будет вновь открыты.