Буря ведьмы - Джеймс Клеменс

Рожденное в огне и осененное крылами драконов, путешествие начинается...

Зимнее солнце за моим окном уже готово опуститься в синеву Великого Западного океана. И небо наверху не отливает розовой весной, а кровоточит пурпурным, красным и желтым. Я сижу за столом и жду, сижу и жду каждую ночь с того самого дня, как в прошлом году закончил историю о ней. За минувшие сто ночей я видел, как плавится и вновь возрождается воск луны, и рука моя с отравленным пером застывает над пергаментом, будучи не в силах написать ни строчки.

Почему? Почему медлю я продолжить свою сказку? Ведь я знаю, что это единственный способ избавиться от наследия ведьмы. Только записав правдивыми словами эту подлинную историю, я освобожусь от ее проклятия и, наконец, спокойно умру. Так неужто я медлю лишь от тайного желания подольше не протягивать ноги, подольше длить свою ничтожную жизнь? Медлю, чтобы прожить еще век-другой, а то и третий?

Нет. Время разметало все мои иллюзии. Как вода стремится в пропасть, с каждым днем все углубляя ложе реки, так и прошедшие годы разрушили во мне последние остатки уважения к себе. Мне осталась последняя награда — ее проклятье, и это я вижу слишком ясно.

Эти ночи и дни над пустыми страницами — не желание продлить свою жизнь. Они — лишь попытка спастись от ужаса, от парализующего страха перед тем, что мне предстоит дальше описывать. Есть вещи, которые не лечит даже время.

Я знаю, что теперь мне предстоит рассказать о ее темном путешествии, о черной дороге ведьмы. И я боюсь доверить эту историю бумаге. Боюсь не только коснуться пером страниц, но даже окунуть его в чернильницу, источник черных чернил — а ведь только это придаст рассказу кровь и плоть и сделает реальным то, что давно хранится лишь в памяти.

Итак, я должен...

Но только когда нежные рассветы весны и лета победят зиму перед моим окном, я найду в себе силы избавиться от леденящих ветров и кровавых закатов зимы — и снова смогу взяться за перо. И тогда, весной, я расскажу все.

Хотя история эта начиналась отнюдь не весной и не летом.

Послушайте же... Вы слышите, как хрустит и ломается под ногами лед, когда весна, наконец-то, освобождает вершины далеких Зубов, открывая путь в нижние долины? Слышите, как все стонет и гремит, громами возвещая о начале ее путешествий?

И, подобно любым другим путешествиям, глупым или мудрым, веселым или грустным, это путешествие начинается с одного-единственного шага...

Елена вышла из пещеры, откинув в сторону кожаный полог, хранивший ласковое тепло утренних костров. Несмотря на то, что прошел уже месяц с того времени, как наступила весна, здесь, среди горных вершин, в эти утренние часы все по-прежнему было покрыто тонкой пленкой льда. Но воздух казался хрупким, настоянным на соснах и горном маке, и именно сегодня Елена впервые ощутила отдаленный и слабый запах грядущего лета.

Вздохнув, девочка откинула капюшон зеленой шерстяной куртки и подняла глаза к дальней цепи гор. Еще покрытые тяжелыми снегами, они казались грозными и опасными, а рев сотен далеких водопадов неистовым ураганом врывался ей в уши. После долгой зимы, когда, казалось, и вода, и время застыли навеки, приход весны представился девушке трудными и мучительными родами.

Улыбнувшись, она шагнула вперед, но тут, словно для того, чтобы напомнить, что зима еще не отдала все свои права, каблук ее поскользнулся на подтаявшем куске льда.

Елена пошатнулась и упала на каменистую тропу.

И тут же девушка услышала за собой шорох отодвигаемого полога — это выходил Эррил.

— Послушай, мы не можем позволить тебе сломать шею именно тогда, когда пришло время покидать эти горы, — он подошел и протянул ей руку. — Все в порядке?

— Ничего, — с горящим от неловкости лицом Елена не приняла его помощи и попыталась подняться на ноги самостоятельно. — Я просто не заметила... Поскользнулась... — Девушка вздохнула и отвернулась от сурового лица, склонившегося над ее плечом. Серые глаза под нависшими черными бровями все время словно оценивали ее, осуждая каждое действие, каждое слово. И почему он вечно появляется именно в тот момент, когда она или обожжет палец или, вот как сейчас, вдруг поскользнется на ровном месте? Елена вытерла руку о серые брюки и поднесла ее к лицу — пореза не было, остался лишь небольшой синяк.

— Все давно ждут тебя, — пробормотал Эррил, обходя ее и поднимаясь вверх, туда, где в сотне шагов от них уже собралась вся компания.

Вскоре появится и волк.

Фардайл в своем волчьем обличье еще на рассвете умчался исследовать тропы, ведущие в долины. Нилен и Мерик седлали коней и в последний раз проверяли повозки, Толчук и Могвид грузили запасы. Только Крал все еще оставался внизу, давая последние напутствия своему клану.

— Если мы хотим пройти перевал до ночи, надо поспешить, — продолжал Эррил, карабкаясь вперед. — Так что лучше смотри под ноги, а не в небеса.

Но тут, словно в насмешку, он сам поскользнулся, и ему пришлось невольно взмахнуть рукой, чтобы удержать подобающее его достоинству равновесие. Лицо старого воина еще больше потемнело.

— Будь уверен, я смотрю, куда идти, — пробормотала Елена, опустив глаза, но так и не сумев спрятать улыбки.

Эррил проворчал что-то себе под нос и стал подниматься еще быстрее.

Так они оба поднимались в полном молчании. Елена думала о предстоящем долгом и опасном путешествии через огромные пространства Аласии к потерянному городу Алоа Глен, где лежит Кровавый Дневник, спрятанный там Эррилом многие сотни лет назад — вещь, дающая ключ к освобождению страны от черной силы лордов Гульготы. Но смогут ли они добраться туда, они, жалкая кучка путников из разных стран, у каждого из которых свой интерес в этом путешествии?

Все последние недели они много говорили, планировали, рассчитывали и всячески обсуждали предстоящий поход, но даже твердо выработанный план так до конца и не избавил их от страха покинуть теплые защищенные пещеры. Страх этот жил в груди у всех. И тяжелое молчание висело в воздухе, давя на плечи каждого, если не считать...

— Хо-хо! — раздался возглас позади Елены, заставив остановиться и ее, и Эррила. Обернувшись, девочка увидела Крала, протискивавшего свое мощное тело из пещеры и казавшегося сверху миниатюрной фигуркой. Он помахал рукой, и голос его прокатился камнепадом в каньоне.

— Подождите, я сейчас догоню!

Согнувшись под тяжестью огромного заплечного мешка, горец ловко карабкался вверх, перемахивая через импровизированные ступени. У Елены даже перехватило дыхание от этого захватывающего зрелища; впрочем, ее всегда удивляло, как это такие огромные горцы так ловко лазают по скалам и не ломают себе шеи даже на самых опасных проходах. Но Крал шел уверенно, как по земле, ноги его сами искали нужное место, и было это умением или просто везением, девочка так и не могла понять.