Американская ржавчина - Филипп Майер

Харрис определенно разозлился. И тогда он тоже разозлился на Харриса.

– Понимаю, ты рассчитываешь на меня, – сказал Харрис. – Но если свидетель тебя опознает, а он, судя по всему, опознает, ты по уши в дерьме. Если повезет, отделаешься двадцатью пятью годами, но я же сказал, новому прокурору для повышения по службе нужен смертный приговор, и он уверен, что ты – его счастливый билет. Не буду утверждать, что он уже вытянул его, все-таки присяжным нелегко принимать такие решения, но он будет их всячески к этому подталкивать. Просто чтобы ты знал, он очень умный человек и очень хитрый, он будет задницу рвать, лишь бы засадить тебя в камеру смертников. – Харрис помолчал. – Тебя засадить. Не кого-то вообще, а именно тебя. Билли Поу.

– А что говорит свидетель?

– Что щуплый парнишка, думаю, Айзек Инглиш, понял, что назревает драка, и дал деру. А ты остался и начал махать кулаками. И врезал свидетелю по башке, а когда он очнулся, ты уже раскроил голову его дружку Отто Карсону. Тому самому дружку, который теперь покойник.

– А что насчет третьего, который приставил мне нож к горлу?

– О ноже речи не было. И даже если был третий, сейчас он где-нибудь в Канзасе, мало на свете идиотов, чтобы связываться с таким делом.

– Его звали Хесус. Я же сказал, он угрожал мне ножом.

– Ну, свидетель ничего такого не видел.

– Слушайте, свидетель говорит, чего не было, но все должно выясниться.

– Ради своей матери ты должен все мне рассказать, это единственный шанс.

Поу притих. Он думал, что если расскажет Харрису, как все было, это будет правдой, но потом напомнил себе, что все-таки это неправда.

Они ехали вдоль реки, солнечные блики от воды слепили глаза, все вокруг буйно зеленело, на реке кто-то вытягивал сети, лодочка маленькая, пенсионер, балдеет на покое.

Харрис продолжал:

– Знаешь, я ведь нашел ей работу в Филадельфии. Помощник топ-менеджера в офисе прокурора штата. В этом есть некоторая ирония, в свете твоего положения, но она получала бы тридцать четыре тысячи в год, потом пенсию, я уже договорился насчет этого места, но ты был так увлечен футболом, и вообще она не готова разлучать тебя с отцом. Я пытался использовать логику, убеждал, что в футбол можно играть где угодно, а папаша твой всего пару раз за всю жизнь платил алименты. Это было шесть лет назад, когда ты перешел в старшую школу. Она сказала, что уедет, когда ты поступишь в колледж, но потом ты остался дома, сел ей на шею, не смог удержаться даже рабочим на складе.

– Хозяин всех уволил, – буркнул Поу. До этого момента он никак не реагировал на слова Харриса. Они уже въезжали в город. Не нужны ему сейчас поучения, пускай лучше Харрис скажет, как отвечать в полиции штата.

– Твоя мать – очень хорошая женщина, – сказал Харрис. – Ты даже не представляешь, сколько она для тебя сделала.

– Моя мать замужем.

– Брось, твой папаша перетрахал половину баб в городе. Удивительно, что за тобой не бегают два десятка братиков и сестричек.

– Слушай, ты. ты настоящий говнюк, понял?

Они подрулили к участку, но Харрис не спешил выходить.

– Билли, – сказал он, – помнишь, сколько раз тебя с дружками задерживали за распитие спиртного?

– Ха, я ни разу не спалился, – фыркнул Поу.

– Это еще вопрос. А как насчет того раза, когда мои парни остановили тебя за превышение скорости, ты гнал семьдесят там, где разрешено тридцать, и был настолько пьян, что выбрасывал пустые бутылки в окно? Или вот, верно ли я помню? – ты ударил парня по голове бейсбольной битой, когда тот уже упал на землю и не представлял угрозы ни тебе, ни другим, но тебя все равно освободили на поруки?

Поу молчал.

– Думаешь, ты просто такой счастливчик?

– К чему сейчас эти разговоры?

– Ты не счастливчик. Ты испорченный, избалованный, тупой и ленивый, и последние лет семь-восемь я из кожи вон лезу, чтобы прикрыть твою задницу.

– Вас просто совесть мучает.

– Ты чертовски похож на своего отца. К стыду и горю всех нас, особенно твоей матери.

– Повезло тебе, что я тут сзади! – взорвался Поу. – Радуйся, что между нами эта долбаная перегородка.

– Прибереги свои высеры для тюряги! – рявкнул Харрис. – Обещаю, пригодится.

Харрис вышел из машины, открыл дверцу, провел Поу в здание. Жирный коп, Хо, сидел за тем же столом, словно не двинулся с места за последние двадцать четыре часа.

– Федералы здесь?

– Нет. Звонил их шеф-долбоеб, они хотят, чтобы мы сами отвезли парня в Юнионтаун.

– Сфотографируй и возьми отпечатки, – распорядился Харрис, кивнув в сторону Поу.

Харрис ушел, а второй коп повел Поу в маленькую белую комнату с невысокими шкафчиками. Поу думал, что коротышка китаец будет хамить, но тот держался вежливо.

– Расслабь руку и давай я откатаю твои пальцы. Если размажешь, придется повторить.

– Да не размажу.

В дверную щель просунулась голова Харриса:

– Прежде чем фотографировать этого засранца, отправь его в душ, пускай помоется и побреется. А то другие засранцы наверняка захотят пропечатать эту рожу во всех газетах. – Перевел взгляд на Поу: – С этого момента, кто бы ни задавал тебе вопросы о чем угодно, ты отвечаешь одно: К адвокату. Если тебя спросят, синее ли небо, ты говоришь: К адвокату. Спрашивают, кто у нас президент, что ты должен отвечать?

– К адвокату.

Коп стоял снаружи, пока Поу мылся и брился, а потом они сделали целых четыре снимка, пока Харриса не удовлетворил результат. Вот так вроде похож на школьника, сказал он. А потом они опять уселись в пикап Харриса и поехали в Юнионтаун, окружной центр. На этот раз Харрис хотя бы не стал надевать на него наручники. Оба молчали; Поу решил, что Харрис хочет порадовать его напоследок, провезти длинной дорогой, потому как он не увидит больше никогда этих мест. К югу от Браунсвилла долина стала более плоской, а у парома во Фредериктауне вода совсем чистая, даже странно видеть Мон не привычно коричневой. Обычно на пароме ждут, когда загрузится полностью, шесть транспортных средств, но Харриса перевезли сразу, с ними вместе была еще одна машина, и паромщик пялился на Поу, тупой деревенщина таращился в упор, на вид лет семнадцать или около того. Поу хотел выйти и дать ему в морду, но заметил, что люди из соседней машины тоже его разглядывают, отец и маленький пацан; папаша, поди, сейчас выговаривает мальцу, мол, вот что случается, когда не слушаешься взрослых. А Поу – наглядное пособие. И тогда он просто уставился в пол, выстеленный резиновыми ковриками. Глухой стук, когда паром причалил к берегу, и вот они уже опять едут по шоссе.

– Чего это мы здесь поехали, – проворчал Поу. – Юнионтаун на той стороне. – Мелькнула вдруг надежда, что Харрис, может, собирается помочь ему сбежать, выпустит где-нибудь на границе с Западной Вирджинией.